Первый российский фельдмаршал он отличался тем что. Генерал-фельдмаршал (Россия)
Итоги
В 2005 году исполнилось двадцать лет с начала перестройки и последующих реформ. Мы предлагаем нашим читателям ознакомиться с двумя материалами. Первый посвящен итогам двадцатилетнего правления императора Николая II. Этот период до сих пор трактуют как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Второй материал также посвящен двадцатилетию - но уже современного нам периода российской истории.
НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ ПРАВЛЕНИЯ НИКОЛАЯ II
Сергей Ольденбург
Так, потребление сахара с 25 млн. пудов в год (8 фунтов на душу в 1894 году) превысило 80 млн. пудов (18 фунтов на душу) в 1913. Увеличилось и потребление чая (75 млн. кг в 1913; 40 млн. в 1890).
Благодаря росту сельскохозяйственного производства, развитию путей сообщения, целесообразной поставке продовольственной помощи, «голодные годы» в начале ХХ века уже отошли в прошлое. Неурожай более не означал голода: недород в отдельных местностях покрывался производством других районов.
Урожай хлебных злаков (ржи, пшеницы и ячменя), достигавший в начале царствования, в среднем, немногим более двух миллиардов пудов, превысил в 1913-1914 гг. четыре миллиарда.
Удвоилось количество мануфактуры, приходящейся на голову населения: несмотря на то, что производство русской текстильной промышленности увеличилось процентов на сто, ввоз тканей из-за границы также увеличился в несколько раз.
Вклады в государственных сберегательных кассах возросли с трехсот миллионов в 1894 до двух миллиардов рублей в 1913 годах.
Добыча каменного угля увеличивалась непрерывно. Донецкий бассейн, дававший в 1894 году меньше 300 млн. пудов, в 1913 давал уже свыше полутора миллиарда. За последние годы началась разработка новых мощных залежей Кузнецкого бассейна в Западной Сибири. Добыча угля по всей империи за двадцать лет возросла более чем вчетверо. В 1913 году добыча нефти приблизилась к 600 млн. пудов в год (на две трети больше, чем в начале царствования).
В России быстро вырастала металлургическая промышленность. Выплавка чугуна увеличилась за двадцать лет почти вчетверо; выплавка меди - впятеро; добыча марганцевой руды также в пять раз. В области машиностроения за самые последние годы проявился быстрый рост: основной капитал главных русских машинных заводов за три года (1911-1914) возрос с 120 до 220 млн. рублей. Производство хлопчатобумажных тканей с 10,5 млн. пудов в 1894 году удвоилось к 1911 и продолжало возрастать далее. Общее число рабочих за двадцать лет с двух миллионов приблизилось к пяти.
С 1 200 млн. в начале царствования бюджет достиг 3,5 миллиардов. Год за годом сумма поступлений превышала сметные исчисления; государство все время располагало свободной наличностью. За десять лет (1904-1913) превышение обыкновенных доходов над расходами составило свыше двух миллиардов рублей. Золотой запас госбанка с 648 млн. (1894 год) возрос до 1604 млн. (1914). Бюджет возрастал без введения новых налогов, без повышения старых, отражая рост народного хозяйства.
Протяжение железных дорог, как и телеграфных проводов, более чем удвоилось. Увеличился и речной флот - самый крупный в мире. (Пароходов в 1895 году было 2 539, в 1906 - 4 317.)
Русская армия возросла приблизительно в той же пропорции, как и население: к 1914 году она насчитывала 37 корпусов (не считая казаков и нерегулярных частей), с составом мирного времени свыше 1 300 000 человек. После японской войны армия была основательно реорганизована. Русский флот, так жестоко пострадавший в японскую войну, возродился к новой жизни, и в этом была огромная личная заслуга Государя, дважды преодолевшего упорное сопротивление думских кругов.
О росте народного образования свидетельствуют следующие цифры: к 1914 году расходы государства, земства и городов на народное образование составили 300 млн. рублей (в начале царствования - около 40 млн.).
О числе книг и периодических изданий в России за 1908 год имеются следующие данные: периодических изданий было 2 028, в том числе 440 ежедневных. Книг и брошюр издано 23 852 названия, 70 841 000 экземпляров, на сумму 25 млн. рублей.
Хозяйственная самодеятельность широких масс выразилась в беспримерно быстром развитии кооперации. До 1897 года в России было всего около сотни потребительских обществ с небольшим числом участников и несколько сот мелких ссудо-сберегательных товариществ… Уже к 1 января 1912 года число потребительских обществ приближалось к семи тысячам… Кредитные кооперативы в 1914 увеличили в семь раз свой основной капитал по сравнению с 1905 годом и насчитывали до девяти миллионов членов.
На фоне общей картины могучего роста Российской империи особо выделялось развитие ее азиатских владений. За двадцать лет около 4 миллионов переселенцев из внутренних губерний нашли себе место в Сибири.
На двадцатом году царствования императора Николая II Россия достигла еще невиданного в ней уровня материального преуспеяния… Происходящую в России перемену отмечали иностранцы. В конце 1913 г. редактор «Economist Europeen», Эдмон Тэри, произвел по поручению двух французских министров обследование русского хозяйства. Отмечая поразительные успехи во всех областях, Тэри заключил: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 года идти так же, как они шли с 1900 по 1912, Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».
Вот что писал о последних днях царствования Николая II Уинстон Черчилль: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена…
В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна.
Согласно поверхностной моде нашего времени царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен был исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна.
В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успех…
Вот его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, сначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия уменьшают; его действия осуждают; его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых, людях честолюбивых и гордых духом, отважных и властных - недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России».
НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ ПЕРИОДА ПЕРЕСТРОЙКИ И РЕФОРМ
Николай Леонов
cпециально для Православие.Ru
Конечным объективным критерием для оценки успешности или провальности реформистских усилий являются статистические показатели, характеризующие состояние государства в целом и населения страны. За двадцать лет перестройки и реформ (1985-2005 гг.) прекратила свое существование историческая Россия, насчитывавшая более 1000 лет жизни. В 1991 г. вопреки воле подавляющего большинства населения СССР, выраженной в ходе всенародного референдума, политические руководители отдельных союзных республик воспользовались слабостью центральной власти и объявили о ликвидации СССР. Создававшееся веками Московское царство, ставшее затем Российской Империей, а потом Союзом Советских Социалистических Республик, за один день 8 декабря 1991 г. съежилось до размеров РСФСР, т.е. до границ примерно соответствовавших середине XVII века. Было утрачено 5,5 млн. кв. км. территории (с 22,4 млн. до 17 млн.), на которой возникло 14 независимых государств, большая часть которых встала на антироссийские позиции.
Из 272 млн. населения прежнего СССР, в пределах России осталось всего 146 млн. За рубежом оказалось более 25 млн. этнических русских, ставших гражданами второго сорта в новых национальных государствах-лимитрофах. На фоне общемировой тенденции к воссоединению наций (примеры Вьетнама, Йемена, Германии и др.) русский народ оказался в положении разъединенного.
Геополитическая катастрофа, разразившаяся на территории исторической России, пагубно сказалась на состоянии ее народонаселения, характеризующемся устойчивым процессом вымирания. Ежегодная убыль населения от естественных причин составляет от 700 до 800 тыс. человек. Рождаемость не компенсирует смертность. По числу самоубийств Россия вышла на одно из первых мест в мире (60 тыс. ежегодно, из них 80% - мужчины). Общий отток населения за границу в виде экономической эмиграции, утечки мозгов и пр. оценивается за двадцатилетие в 5 млн. человек. Российское правительство не видит других путей для пополнения трудовых резервов, кроме миграции в Россию граждан из бывших союзных республик, что изменит демографический состав населения страны и принесет все сопутствующие риски и опасности.
За 1985-2005 гг. благополучие населения России резко ухудшилось. Даже по официальной статистике половина граждан страны живет либо ниже, либо на границе минимального прожиточного минимума. Эти наши сограждане скорее выживают, нежели живут. Банковские сбережения населения России были за это время дважды обесценены. В 1992 году они были фактически уничтожены многократным и молниеносным ростом цен, в августе 1998 г. вкладчики были разорены в результате финансового банкротства государства и падения курса рубля в три-четыре раза по отношению к иностранным валютам.
Уровень заработной платы систематически отставал от роста цен. К 2000 году стоимость продуктов питания и предметов первой необходимости стабилизировалась на общемировом уровне. По совокупности факторов Москва неоднократно становилась самым дорогим для проживания городом в мире. В то же время средний уровень заработной платы в России примерно в 10 раз ниже, чем в странах Западной Европы и Северной Америки, к которым Россия формально принадлежит, входя в группу 8 наиболее развитых стран мира.
Реакцией на обрушившуюся нищету стала деморализация большой части народа, тяга к поиску забвения в алкоголе и наркотиках. Потребление алкоголя в России достигло 17 литров (в пересчете на чистый спирт) на душу населения в год, в то время как критическим для здоровья населения считается уровень в 8 литров. Наркотики, прежде знакомые только узкому кругу интеллигенции, стали захватывать широкие слои подростков и молодежи. Только конфискованных за один год таможенными органами наркотиков хватило бы на изготовление почти 200 млн. разовых доз.
Многократные опросы населения по вопросу о том, стали ли оно жить лучше в результате перестройки и реформ, дают устойчивую картину: от 5 до 8% отвечают утвердительно, 25-30% говорят, что сохранили прежнее качество жизни или чуть улучшили его, остальные признают, что стали жить хуже.
За 1985-2005 гг. произошло резкое социальное расслоение населения России. Выделившаяся прослойка наиболее богатых людей, противореча традициям, часто выставляет напоказ свое богатство в виде роскошных вилл, дорогих автомашин, что оскорбляет подавляющее большинство населения, делает его нищету еще более мучительной и, естественно, препятствует формированию единства нации и успеху правительственных реформ.
Сельское хозяйство России в большой степени пострадало от перестроечно-реформенных «преобразований». Валовый сбор зерна сократился с 110 млн. тонн до 78 млн. в 2004 г., сахарной свеклы с 25 млн. тонн до 21 млн., картофеля с 38 млн. до 36 млн. тонн. На фоне общего падения производства продукции земледелия единственным исключением стали подсолнечник и соя - основное сырье для производства растительного масла. Еще хуже обстоят дела в животноводстве: поголовье крупного рогатого скота сократилось с 57 до 23 млн. голов, свиней с 38 до 14 млн. голов. Производство мяса (включая птицу) упало с 16 млн. тонн до 8 млн. тонн, а молока с 56 млн. тонн до 32 млн. Ныне импортное мясо занимает более трети нашего внутреннего рынка, а молоко около 16%. Россия утратила способность обеспечивать сама себя продовольствием, что создает серьезную угрозу национальной безопасности. (Данные были озвучены на заседании Правительства РФ 20 октября 2005 г.)
До сих пор не определилась система землевладения и землепользования. В стране насчитывается около 16 млн. сельских домохозяйств, ориентированных на самообеспечение и мелкотоварное производство. В условиях отсутствия в стране земельно-ипотечного кредитования, эти хозяйства, не располагающие свободными финансовыми ресурсами и сельскохозяйственным инвентарем, обречены на деградацию. Начался процесс формирования крупных современных сельскохозяйственных комплексов, но для их становления потребуется немало времени. Фермерство, как тип хозяйствования, в России не прижилось.
В промышленности все эти годы происходили аналогичные изменения разрушительного характера. Сохранились и даже чуть подросли по сравнению с 1985 г. только добыча нефти и природного газа, экспорт которых заграницу стал основным источником золотовалютных поступлений. Удержались на приемлемом уровне черная металлургия, выплавка алюминия и производство химических удобрений, поскольку в их продукции крайне заинтересован мировой рынок. Эти виды производств требуют либо большого количества дефицитного сырья, либо дешевой электроэнергии, либо связаны с издержками экологического порядка, что делает Россию конкурентоспособной.
Почти полностью погибла обрабатывающая промышленность, за исключением автомобилестроения и военно-промышленного комплекса (моторостроение, производство промышленных транспортных средств, станков, средств управления и связи, сельхозтехники, бытового оборудования и т.д.) Объем промышленного производства сократился до 60% от уровня 1985 г. Остановлено производство на 70 тыс. заводов и фабрик. Среднегодовая численность промышленно-производственного персонала сократилась с 20 млн. человек в 1992 г. до 11,8 млн. в 2004 г.
Большинство готовых товаров, от которых зависит жизнеобеспечение страны, Россия ввозит из-за границы: от шурупов и гвоздей до компьютеров и самолетов.
Тяжелые социально-экономические последствия перестройки и реформ объясняются острой политической ангажированностью всех процессов, протекавших в эти годы в России. Как в 1917 г. большевики пели «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…» так и реформаторы эпохи 1985-2005 г. руководствовались прежде всего идеями разрушения всего советского, создания гарантий необратимости возврата к прежней модели общества. Суетная торопливость, непродуманность реформ вкупе с пассивной враждебностью по отношению к ним большинства населения - предопределили неудачу преобразований, названных демократическими.
К концу анализируемого периода Россия подошла, тем не менее, с серьезными шансами на возрождение. Ее спасли данные Господом огромные природные богатства, терпение и выносливость населения, не до конца утраченная вера в завтрашний день. Благодаря продаже сырья золотовалютные запасы России достигли самого высокого уровня за всю ее историю. Они составляют 180 млрд. долларов. В ближайшей перспективе наши доходы от экспорта сохранятся на высоком уровне. Остро нужны умные энергичные руководители, которые сумеют использовать эти благоприятные возможности для наверстывания потерянного времени. Россия сохранила необходимый научно-технический костяк, дело за организаторами.
Критически важно переломить негативные тенденции морально-нравственной деградации общества, вдохнуть в людей веру в Бога, в страну, в ее руководителей, в самих себя.
26 / 12 / 2005
Ю.В. Рубцов
Генерал-фельдмаршалы в истории России
Моему внуку Кириллу Соловьеву
Введение
В боях воспитаны,
средь бранных непогод
Эпиграф этой книге, содержащей жизнеописание всех без исключения российских генерал-фельдмаршалов, дала строка из широко известного стихотворения А.С. Пушкина «Воспоминания в Царском Селе»: «Бессмертны вы вовек, о росски исполины, // В боях воспитаны средь бранных непогод!» И хотя поэт обращался к полководцам-сподвижникам Екатерины II, его патетика, по мнению автора, уместна в отношении если не всех, то очень многих носителей высшего военного чина Российской империи.
«В своем исполинском тысячелетнем деле созидатели России опирались на три великих устоя – духовную мощь Православной Церкви, творческий гений Русского Народа и доблесть Русской Армии» .
Истину, отлитую военным историком русского зарубежья Антоном Антоновичем Керсновским в завидно чеканную формулу, невозможно не принять! А если вспомнить, что она была высказана всего за несколько лет до нападения Гитлера на Советский Союз, накануне одного из самых жесточайших в истории нашего народа столкновений двух цивилизаций – славянско-православной и тевтоно-западноевропейской, то невольно думаешь о бесспорной символичности свершенного историком-патриотом. Он поверх идеологий и политических режимов передавал соотечественникам в СССР от давно ушедших поколений воителей за Землю Русскую, словно эстафету, представления о вечных основах и источниках силы нашей Родины.
Присутствие в их ряду армии, вооруженных сил – более чем закономерно. Необходимость отражать агрессию многочисленных соседей, желавших поживиться несметными богатствами страны, заинтересованность в расширении границ, защита геополитических интересов в различных регионах мира заставляли Россию постоянно держать порох сухим. Только за 304 года правления династии Романовых страна пережила около 30 крупных войн, в том числе с Турцией – 11, Францией – 5, Швецией – 5, а также Австро-Венгрией, Великобританией, Пруссией (Германией), Ираном, Польшей, Японией и другими странами.
С. Герасимов. Кутузов на Бородинском поле.
В бою и сражении побеждает солдат, но, известно, что масса даже отменно подготовленных бойцов немногого стоит, если у нее нет достойного командира. Россия, явив миру удивительный тип рядового солдата, чьи боевые и нравственные качества стали легендой, породила и немало первоклассных военачальников. Сражения, проведенные Александром Меншиковым и Петром Ласси, Петром Салтыковым и Петром Румянцевым, Александром Суворовым и Михаилом Кутузовым, Иваном Паскевичем и Иосифом Гурко, вошли в анналы военного искусства, их изучали и изучают в военных академиях во всем мире.
До образования регулярной армии Петром I в Московском царстве для обозначения поста главнокомандующего официально существовала должность дворового воеводы, которому вверялись все войска. Он первенствовал над главным воеводой Большого полка, т. е. армии. В петровскую эпоху эти архаичные титулы были заменены на европейские чины: первый – генералиссимуса, второй – генерал-фельдмаршала. Названия обоих чинов производны от латинского «generalis», т. е. «общий». Генеральство во всех европейских (а позднее и не только) армиях означало высшую степень военных чинов, ибо его владельцу доверялось командование всеми родами войск.
О генералиссимусе в Воинском уставе Петра I 1716 г. говорилось так: «Сей чин коронованным главам и великим владеющим принцам только надлежит, а наипаче тому, чье есть войско. В небытии же своем оный команду сдает над всем войском своему генерал-фельдмаршалу». Этого чина в российской императорской армии удостоились всего три человека: светлейший князь А.Д. Меншиков в 1727 г., принц Антон-Ульрих Брауншвейг-Люнебургский (отец малолетнего императора Ивана Антоновича) в 1740 г. и князь А.В. Суворов в 1799 г.
Генералиссимус находился вне системы офицерских чинов. Поэтому высшим военным чином фактически являлся генерал-фельдмаршальский. По петровской «Табели о рангах» он соответствовал гражданскому чину канцлера и относился к 1-му классу. В Воинском уставе Петра I юридически он был закреплен следующим образом: «Генерал-фельдмаршал или аншеф есть командующий главный генерал в войске. Его ордер и повеление должны все почитать, понеже вся армия и настоящее намерение от государя своего ему вручено».
«Военная энциклопедия» И.Д. Сытина так разъясняет происхождение термина «фельдмаршал»: в его основе лежит соединение немецких слов «feld» (полевой) с «march» (конь) и «schalk» (слуга). Термин «маршалк» постепенно перекочевал во Францию. Поначалу так звали обычных конюхов. Но поскольку они были неразлучны со своими господами во время многочисленных походов и охот, их общественное положение со временем резко возросло. При Карле Великом (VIII в.) маршалками, или маршалами, уже называли лиц, командовавших обозом. Постепенно они прибирали к рукам все больше власти. В XII в. маршалы – это ближайшие помощники главнокомандующих, в XIV – инспекторы войск и высшие военные судьи, а в первой трети XVII в. – высшие командиры. В XVI столетии поначалу в Пруссии, а затем и других государствах появляется чин фельдмаршала (генерал-фельдмаршала) .
Воинским уставом Петра I был предусмотрен и заместитель генерал-фельдмаршала – генерал-фельдмаршал-лейтенант (таковых в русской армии было всего двое, это – приглашенные Петром I из-за границы барон Г.-Б. Огильви и Г. Гольц). При преемниках первого русского императора этот чин значение полностью утратил и был упразднен.
С момента введения в русской армии в 1699 г. чина генерал-фельдмаршала и до 1917 г. его удостоились 63 человека:
в царствование Петра I:
граф Ф.А. ГОЛОВИН (1700)
герцог К.-Е. КРОА де КРОИ (1700)
граф Б.П. ШЕРЕМЕТЕВ (1701)
светлейший князь А.Д. МЕНШИКОВ (1709)
князь А.И. РЕПНИН (1724)
в царствование Екатерины I:
князь М.М. ГОЛИЦЫН (1725)
граф Я.-К. САПЕГА (1726)
граф Я.В. БРЮС (1726)
в царствование Петра II:
князь В.В. ДОЛГОРУКИЙ (1728)
князь И.Ю. ТРУБЕЦКОЙ (1728)
в царствование Анны Иоанновны:
граф Б.-Х. МИНИХ (1732)
граф П.П. ЛАССИ (1736)
в царствование Елизаветы Петровны:
принц Л.-И.-В. ГЕССЕН-ГОМБУРГСКИЙ (1742)
С.Ф. АПРАКСИН (1756)
граф А.Б. БУТУРЛИН (1756)
граф А.Г. РАЗУМОВСКИЙ (1756)
князь Н.Ю. ТРУБЕЦКОЙ (1756)
граф П.С. САЛТЫКОВ (1759)
в царствование Петра III:
граф А.И. ШУВАЛОВ (1761)
граф П.И. ШУВАЛОВ (1761)
герцог К.-Л. ГОЛШТЕЙН-БЕКСКИЙ (1761)
принц П.-А.-Ф. ГОЛШТЕЙН-БЕКСКИЙ (1762)
принц Г.-Л. ШЛЕЗВИГ-ГОЛШТИНСКИЙ (1762)
в царствование Екатерины II:
граф А.П. БЕСТУЖЕВ-РЮМИН (1762)
граф К.Г. РАЗУМОВСКИЙ (1764)
князь А.М. ГОЛИЦЫН (1769)
граф П.А. РУМЯНЦЕВ-ЗАДУНАЙСКИЙ (1770)
граф З.Г. ЧЕРНЫШЕВ (1773)
ландграф Людвиг IX ГЕССЕН-ДАРМШТАДСКИЙ (1774)
светлейший князь Г.А. ПОТЕМКИН-ТАВРИЧЕСКИЙ (1784)
князь ИТАЛИЙСКИЙ, граф А.В. СУВОРОВ-РЫМНИКСКИЙ (1794)
в царствование Павла I:
светлейший князь Н.И. САЛТЫКОВ (1796)
князь Н.В. РЕПНИН (1796)
граф И.Г. ЧЕРНЫШЕВ (1796)
граф И.П. САЛТЫКОВ (1796)
граф М.Ф. КАМЕНСКИЙ (1797)
граф В.П. МУСИН-ПУШКИН (1797)
граф И.К. ЭЛЬМПТ (1797)
герцог В.-Ф. де БРОЛЬИ (1797)
в царствование Александра I:
граф И.В. ГУДОВИЧ (1807)
князь А.А. ПРОЗОРОВСКИЙ (1807)
светлейший князь М.И. ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ-СМОЛЕНСКИЙ (1812)
князь М.Б. БАРКЛАЙ де ТОЛЛИ (1814)
герцог А.-К.-У. ВЕЛЛИНГТОН (1818)
в царствование Николая I:
светлейший князь П.Х. ВИТГЕНШТЕЙН (1826)
князь Ф.В. ОСТЕН-САКЕН (1826)
граф И.И. ДИБИЧ-ЗАБАЛКАНСКИЙ (1829)
светлейший князь ВАРШАВСКИЙ,
граф И.Ф. ПАСКЕВИЧ-ЭРИВАНСКИЙ (1829)
эрцгерцог Австрийский ИОГАНН (1837)
светлейший князь П.М. ВОЛКОНСКИЙ (1843)
граф Р.-Й. фон РАДЕЦКИЙ (1849)
в царствование Александра II:
светлейший князь М.С. ВОРОНЦОВ (1856)
князь А.И. БАРЯТИНСКИЙ (1859)
граф Ф.Ф. БЕРГ (1865)
эрцгерцог Австрийский АЛЬБРЕХТ-Фридрих-Рудольф (1872)
кронпринц Прусский ФРИДРИХ-ВИЛЬГЕЛЬМ (1872)
граф Х.-К.-Б. фон МОЛЬТКЕ Старший (1871)
великий князь МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ (1878)
великий князь НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ Старший (1878)
в царствование Николая II:
И.В. ГУРКО (1894)
граф Д.А. МИЛЮТИН (1898)
король Черногории НИКОЛАЙ I НЕГОШ (1910)
король Румынии КАРОЛЬ I (1912)
Даже при беглом взгляде этот столбец фамилий может многое сказать. Кому-то покажется парадоксальным, но большинство российских генерал-фельдмаршалов были не только и даже не столько профессиональными военными, сколько политиками, и большую часть «сражений» дали не на поле боя, а при высочайшем дворе и в великосветских салонах, в коллегиях и министерствах. Подлинных полководцев среди них как раз меньшинство. Конечно, Суворов или Гурко не потеряются ни в каком самом многочисленном окружении, но все же сколькими совершенно неизвестными (и не только рядовому любителю старины) именами окружены они. А ведь только подлинный, от Бога полководец знает, как тяжел он, фельдмаршальский жезл.
Учтиво дал понять это великий полководец и насмешник Суворов Екатерине II, когда после Измаила предстал перед нею. Императрица, желая по достоинству наградить героя, предложила ему на выбор любое из генерал-губернаторств.
– Я знаю, – любезно ответствовал полководец, – что матушка-царица слишком любит своих подданных, чтобы мною наказать какую-либо провинцию. Я размеряю силы с бременем, какое могу поднять. Для другого невмоготу фельдмаршальский мундир…
За иносказанием, столь характерным для речи Александра Васильевича, скрывалось то высокое мнение, которого придерживался он, прирожденный военный, о фельдмаршальском чине. И хоть тонкий, но очевидный упрек в том, что по прихоти самодержицы лавры нередко доставались ничем на поле брани не отличившимся. Тем более кому-кому, а уж Суворову-то фельдмаршальское «бремя» было, безусловно, по плечу. Но даже после Измаила великому полководцу пришлось ждать его еще четыре года.
Российские правители себя, правда, не возводили в этот высокий чин, но в их руках он был универсальным орудием. Фельдмаршальским жезлом платили за помощь, оказанную в борьбе за трон (А.Б. Бутурлин, Н.И. Салтыков), жаловали августейших родственников (К.-Л. Голштейн-Бекский, Г.-Л. Голштейн-Шлезвигский, Людвиг IX Гессен-Дармштадский), вербовали союзников (Я.-К. Сапега, И.Ю. Трубецкой), ублажали фаворита, устроившегося рядом с троном (А.Г. Разумовский, А.И. Шувалов), поощряли за многолетнюю государственную службу (В.В. Долгорукий, З.Г. Чернышев, П.М. Волконский). Генерал-фельдмаршалы, особенно находившиеся в столице, при дворе (а таких было большинство), составляли значительную часть правящей элиты, от их поддержки часто зависела судьба, а подчас и жизнь царствующего лица. Поэтому правители, естественно, стремились привязать их к себе наградами и титулами, за их счет усилить свою партию и ослабить соперничающую.
Так, совершенно не случайно целая группа генерал-аншефов екатерининского времени была возведена Павлом I, как только он стал императором, в генерал-фельдмаршалы – Н.И. Салтыков, Н.В. Репнин, И.Г. Чернышев, И.П. Салтыков. Все они еще при жизни Екатерины примыкали к малому двору Павла и теперь, получив высший чин, значительно укрепляли его режим. Есть основания предполагать, что в свое время Екатерина II не удостоила таким чином хотя бы некоторых из них, например, Н.В. Репнина за победу при Мачине (28 июня 1791 г.), вполне сознательно по той же самой причине: чтобы не усиливать партию своего сына.
Насколько важно поддерживать в правящих кругах баланс сил, императрица очень явственно почувствовала еще весной 1776 г. в период обострения личных отношений с Г.А. Потемкиным. Тогда двоюродные братья Никита Петрович и Петр Иванович Панины, князь Н.В. Репнин, княгиня Е.Р. Дашкова, заручившись поддержкой в гвардейских и церковных кругах, задумали по достижению наследником престола совершеннолетия совершить в его пользу переворот, отстранив от власти Екатерину. Дворцовый переворот готовился с согласия Павла Петровича, а его супруга великая княгиня Наталья Алексеевна была душой заговора.
Плану Паниных не было суждено сбыться. Екатерина Алексеевна помирилась с Потемкиным и, опираясь на него и других выходцев из среднего дворянства – Орловых, сумела развалить заговор аристократов и сохранить власть в своих руках. Естественно, она не была заинтересована укреплять противостоящий ей лагерь наследника престола и позднее.
Не исключено, что и А.В. Суворов не получил чин генерал-фельдмаршала непосредственно после Измаила в связи с тем, что Екатерина подозревала полководца в симпатиях к ее противникам. Дело в том, что Суворов сватал дочь за сына Н.И. Салтыкова, известного сторонника Павла Петровича, а «сплел» их (слова самого Александра Васильевича) главный фигурант придворной интриги против Потемкина князь Н.В. Репнин.
Многие российские фельдмаршалы принадлежали к древним и родовитым фамилиям, были возведены (за редчайшим исключением) в графское и княжеское достоинство. Но поскольку далеко не все российские государи исповедывали, подобно Екатерине II, политику просвещенного абсолютизма, никакие заслуги, никакой самый пышный военный или придворный чин, никакая высокая награда не оберегали их владельца от гнева или неудовольствия самодержца, случись полководцу сделать опрометчивый шаг или даже сказать лишнее слово. Монарший гнев испытали на себе многие фельдмаршалы – Меншиков, Миних, Долгорукий, Апраксин, Бестужев-Рюмин, Суворов, Каменский, Прозоровский… В этом явлении сполна отразилась вовлеченность высшей военной элиты в большую политику и борьбу придворных партий.
Нередко в пожалование высшего воинского чина Российской империи вмешивались и высокие дипломатические и династические соображения. Именно поэтому каждый четвертый российский генерал-фельдмаршал – иностранец, большинство из которых никогда на российской службе не состояли (А. Веллингтон, Й. Радецкий, К. Мольтке Старший).
Не требуется специальных подсчетов, чтобы убедиться: полководцев, удостоенных фельдмаршальского чина за действительно выдающиеся победы и ратные заслуги – заметное меньшинство. Тем более они заслуживают особого внимания. Автор разделяет позицию историков прошлого Д.Ф. Масловского, А.К. Баиова, А.А. Свечина, А.А. Керсновского, говоривших о самобытности национальной военной школы как об одном из главных условий побед русского оружия. Следование ее идеалам, а не заимствование зарубежных доктрин, не копирование иноземных армий позволило российским вооруженным силам на протяжении трех веков обеспечивать (пусть и с разной долей успеха) решение задач по обороне рубежей и расширению геополитического пространства империи.
По праву таланта и военных побед удостоились фельдмаршальского чина Б.П. Шереметев, А.И. Репнин, М.М. Голицын, Я.В. Брюс, Б.-Х. Миних, П.П. Ласси, П.С. Салтыков, А.М. Голицын, Н.В. Репнин, М.Ф. Каменский, И.В. Гудович, М.С. Воронцов…
В драгоценной россыпи всегда есть самородки. Они весьма редки – так уж устроено природой, и потому особенно дороги. Чтобы посчитать подлинно выдающихся полководцев – генерал-фельдмаршалов, по мнению отечественных военных историков, хватит пальцев двух рук. Это – А.Д. Меншиков, П.А. Румянцев, Г.А. Потемкин, А.В. Суворов, М.И. Кутузов, М.Б. Барклай де Толли, А.И. Барятинский, И.И. Дибич, И.Ф. Паскевич, И.В. Гурко.
Кто-то, возможно, сократит этот список, кому-то он наоборот покажется излишне скупым. Но одно неоспоримо: каждый из названных здесь лиц проявил основные, если следовать наблюдениям Наполеона, достоинства истинного полководца – прежде всего соизмеримость воли и ума. Кроме безусловной личной храбрости, готовности и умения вести за собой войска, железной рукой повелевая ими, они демонстрировали также широкие познания в военной теории (исключая разве что Меншикова), способность предвидеть действия противника, подлинное новаторство в искусстве вождения войск.
Целая плеяда полководцев выросла на противостоянии с Османской империей, почти непрерывно продолжавшемся с XVII по XX в. Особенно ожесточенными были войны второй половины XVIII столетия, в которых бессмертную славу стяжали П.А. Румянцев, Г.А. Потемкин, А.В. Суворов, М.И. Кутузов. Они же энергично двинули вперед и военное искусство.
Взять учителя великого Суворова графа Петра Александровича Румянцева. В ходе войны 1768–1774 гг. он решительно отказался от установившейся на Западе так называемой кордонной стратегии. В противовес маневрированию, направленному на вытеснение противника и стремлению овладевать городами и крепостями, Румянцев выдвинул и отстаивал идею решительного поражения живой силы противника в генеральном сражении. Новое слово он сказал и в тактике. Еще в ходе Семилетней войны 1756–1763 гг. обозначился кризис линейного построения войск. Российский полководец чутко уловил эту тенденцию и через пять лет в войне с Турцией стал смело переходить от линейной тактики действия пехоты к тактике колонн (дивизионных каре) и рассыпного строя. В триумфально завершившихся сражениях на реках Ларга и Кагул (1770) Румянцев в полной мере использовал ее преимущества.
Если Бог возлюбил кого-то, он наделяет избранника всевозможными достоинствами. Правоту такого житейского наблюдения своей боевой практикой в еще большей степени, чем Румянцев-Задунайский, подтвердил его ученик Суворов-Рымникский. В области военного искусства он пошел значительно дальше. В новой войне с Турцией 1787–1791 гг. будущий генералиссимус отказался от проявлявших громоздкость дивизионных каре и стал широко применять полковые, батальонные и даже ротные каре, сильные своей подвижностью и мощью удара. Это позволяло воевать в полном смысле не числом, а умением.
В 1789 г. на реке Рымник 25-тысячный отряд русско-австрийских войск под командованием Суворова сразился со 100-тысячной турецкой армией и разгромил ее. В этом сражении наш полководец мастерски применил различные формы наступательного боя, руководствуясь принципами – глазомер, быстрота, натиск. Им были использованы все возможности, которыми обладал каждый род войск. Пехота действовала в каре и рассыпном строю. Кавалерия вела атаку колоннами и лавой – в развернутом строю с охватом противника. Артиллерия громила турок, совершая маневр колесами и огнем. Войска проявили высокий моральный дух. О необычайном успехе говорит соотношение потерь: семь тысяч человек у турок и всего двести у союзников. И это при четырехкратном преимуществе врага!
Достоинства Суворова как полководца были настолько ярки, что заставили Екатерину II, которая при известных оговорках берегла статус фельдмаршальского чина, нарушить порядок его присвоения. «Вы знаете, – писала она в 1794 г. в рескрипте Суворову, – что я не произвожу никого через очередь, и никогда не делаю обиды старшим (у девятерых генерал-аншефов, в том числе у обоих Салтыковых, Репнина, Прозоровского и других, выслуга в этом чине была больше, чем у Суворова. – Ю.Р .); но вы… сами себя сделали фельдмаршалом».
Многие войны Россия вела в составе коалиций или союзов. Потому нередко нашим фельдмаршалам приходилось отвечать за совместные действия войск, а нередко и руководить ими. Россия (и ее военачальники) всегда была верна союзническим обязательствам. Увы, ей далеко не всегда платили взаимностью.
Блестяще проведенная в ходе Семилетней войны кампания 1759 г., вершиной которой стали победы войск П.С. Салтыкова при Пальциге и Кунерсдорфе, должна была завершиться взятием Берлина. Прусский король Фридрих II уже приказал начать эвакуацию столицы, поскольку, как он писал военному министру, «у меня больше нет никаких средств, и, сказать по правде, я считаю все потерянным». Однако замысел Салтыкова захватить прусскую столицу сорвало австрийское правительство, отказавшее ему в помощи артиллерией и продовольствием. Союзников – Францию и Австрию явно встревожили успехи русского оружия, они не хотели укрепления позиций Петербурга в Европе.
Нечто подобное произошло и через 40 лет, когда гением Суворова французы (теперь уже противник России) были успешно изгнаны из Северной Италии. Австрийцы (они вновь были союзниками и все такими же «надежными») при поддержке еще одного члена коалиции – Англии добились от Павла I согласия на удар по Франции через Швейцарию силами русских войск. Можно лишь представить, что должен был чувствовать при этом Суворов, хорошо понимавший, за чьи интересы придется сражаться соотечественникам, и признававшийся: «Я уже с неделю в горячке, больше от яду венской политики…»
Швейцарский поход явил миру выдающиеся примеры полководческого гения Суворова, недаром противник Александра Васильевича французский генерал Массена, по собственному признанию, отдал бы за него все свои победы. В конце концов, именно он, этот поход, увенчался для великого полководца чином генералиссимуса. Но при возможности выбора более любезной Суворову стала бы наверняка другая награда – не отдавать жизни своих там, где «бремя кровопролития на одних россиян пасть может».
Источником высочайшего победного духа для российского воинства была православная вера. Этот деликатный момент историки советского периода старались не замечать. Между тем слова Святого Благоверного князя Александра Ярославовича (Невского) «Не в силе Бог, а в правде! Не будем бояться врага, ибо с нами Бог!» вели в бой и Александра Меншикова, и Петра Салтыкова, и Григория Потемкина, и Александра Суворова. И дело, разумеется, не в том, что, например, переписка того же Суворова полна фраз: «Надеюсь на Всемогущего», «Ежели Бог изволит», «Увенчай его Господь Бог лаврами»… Главное: обращение к Всевышнему составляло саму суть духовных исканий всего русского воинства и его вождей.
Очень ярко проявилось это в Отечественную войну 1812 года. Генерал Н.Н. Муравьев-Карский вспоминал: «…Мы в ночь отступили, и запылал позади нас Смоленск. Войска шли тихо, в молчании, с растерзанным и озлобленным сердцем. Из собора вынесли образ Божией матери, который солдаты несли до самой Москвы при молитве всех проходящих полков» .
Почин мемуариста подхватил писатель. Откроем «Войну и мир» Льва Толстого: «Из-под горы от Бородина поднималось церковное шествие…
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!!
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
…За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчими. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных…
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колени, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски-наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы».
И вот финал войны с Наполеоном, союзные войска в Париже. Пасха 1814 г. пришлась на 10 апреля. На площади Согласия был воздвигнут алтарь, вокруг которого собралась вся русская армия, богослужение совершали семь священников. Тысячеустое христолюбивое воинство грянуло: «Христос воскресе! Воистину воскресе!»
Историк приводит слова Александра I: «Торжественная это была минута для моего сердца, умилителен и страшен был для меня момент этот. Вот, думал я, по неисповедимой воле Провидения, из холодной отчизны Севера привел я православное мое русское воинство для того, чтобы в земле иноплеменников, столь недавно еще нагло наступавших в Россию, в их знаменитой столице, на том самом месте, где пала царственная жертва от буйства народного, принести совокупную, очистительную и вместе торжественную молитву Господу».
Война с Наполеоном завершилась в день Воскресения Господня. Не забудем: и Великая Отечественная война 1941–1945 гг. также закончилась в Светлую Христову Пасху. Кто-кто, а русские военачальники не в пример их атеистически воспитываемым в ХХ в. потомкам хорошо понимали: такие совпадения не могут быть случайными.
Веруя в Бога, подлинные полководцы России в то же время знали, что нельзя, в соответствии с поговоркой, и самим плошать. Яркой чертой, выгодно отличавшей их от противников (да и союзников тоже) на Западе и Востоке, была опора не только на силу приказа, но и на разум, волю, патриотизм подчиненных, забота о них. Примеры того, как добивался Суворов, чтобы «каждый солдат знал свой маневр», того, как питался фельдмаршал из солдатского котла и даже 70-летним стариком переносил тяготы дальних переходов наравне со своими чудо-богатырями, давно стали хрестоматийными. Но князь Италийский был в этом отношении не одинок.
«Его не все любили, но все уважали и почти все боялись, – говорилось, например, в одной из статей памяти Иосифа Владимировича Гурко. – Все, кроме солдат, которые верили в “Гурку” и любили его безгранично». И было от чего. Осуществленный под его командованием переход через Балканы в страшную стужу, по обледенелым тропам потребовал максимального напряжения всех сил. Гурко лично руководил подъемом и спуском артиллерии, которую несли буквально на руках, по-суворовски подавал пример выносливости и энергии. Спустившись в долину, отряд в двух сражениях разбил турок и занял Софию. «Этот поистине беспримерный в летописях военной истории поход вплел новые лавры в победный венок доблестного Гурко», – писал современник.
Многие российские фамилии, имевшие в своем составе генерал-фельдмаршалов, состояли в близком родстве. Так, брат петровского фельдмаршала и генерал-адмирала графа Федора Алексеевича Головина Алексей женился на родной сестре генералиссимуса князя А.Д. Меншикова – Марфе Даниловне. Посредством брака своего сына Ивана с графиней Анной Борисовной Шереметевой Ф.А. Головин стал сватом другого петровского полководца Б.П. Шереметева. Еще один сын Ф.А. Головина – Николай Головин, адмирал и президент Адмиралтейств-коллегии, выдал дочь за губернатора Ревеля генерал-фельдмаршала принца Петра-Августа Голштейн-Бекского. В свою очередь, родившаяся от этого брака принцесса Екатерина Голштейн-Бекская вышла замуж за князя И.С. Барятинского и была бабушкой генерал-фельдмаршала князя Александра Ивановича Барятинского, усмирителя Кавказа .
М.М. Голицын имел сына генерал-фельдмаршала (Александра Михайловича) и был тестем двух других генерал-фельдмаршалов: графа А.Б. Бутурлина и графа П.А. Румянцева-Задунайского. У И.Ю. Трубецкого генерал-фельдмаршалом был племянник Н.Ю. Трубецкой, дочь вторым браком была замужем за принцем Л.-В. Гессен-Гомбурским, а племянница – за П.С. Салтыковым.
Сегодня, спустя столетия, с неподдельным волнением вглядываешься в лица этих людей, вознесенных на самую вершину военной иерархии, всматриваешься в их форму одежды, многочисленные знаки отличия… Как, в самом деле, выглядели элементы фельдмаршальского военного костюма?
Кому доводилось бывать в Зимнем дворце Санкт-Петербурга, тот не мог не обратить внимание на портрет светлейшего князя М.С. Воронцова. Наместник Кавказа, генерал-фельдмаршал изображен на фоне горных круч в полный рост. На нем – общегенеральская форма, введенная за год до написания портрета: мундир-кафтан с традиционным золотым шитьем, красные брюки с золотыми лампасами, в руках он держит каску с белыми, черными и оранжевыми петушиными перьями. На эполетах – скрещенные фельдмаршальские жезлы и вензель Александра I, свидетельствующий о том, что при нем Воронцов вступил в царскую свиту и носил придворное звание генерал-адъютанта. Костюм дополняют золотой аксельбант и шарф без кистей. На груди генерал-фельдмаршала – андреевская лента, говорящая о том, что ее хозяин – кавалер высшего ордена Российской империи – Св. Андрея Первозванного, звезды этого ордена, а также орденов Св. Георгия и Св. Владимира, на шее – портрет Николая I в алмазном обрамлении и крест ордена Св. Георгия 2-й степени. На валуне поверх карты лежит еще один символ военного чина Воронцова – отделанный золотом и эмалью фельдмаршальский жезл. Что и говорить – впечатляет!
Правда, со всеми атрибутами военного костюма разобраться бывает нелегко и специалисту, учитывая прямо таки болезненную страсть русских императоров, начиная с Екатерины II, к бесчисленным переменам в форме одежды. До 1764 г. даже у генералов не было определенной формы. Они одевались в произвольно расшитые галунами кафтаны и камзолы. Екатерина Великая ввела особую генеральскую форму, отличавшуюся золотым или серебряным шитьем по бортам и воротникам кафтанов, а также по бортам камзолов. Чины различались по обилию орнамента: у бригадиров шитье представляло собой одну линию лавровых листьев, у генерал-майоров – два ряда, составлявших как бы гирлянду, у генерал-поручиков – две гирлянды, у генерал-аншефов – две гирлянды с половиной. А вот у фельдмаршалов к этому добавлялась еще расшивка по швам рукавов спереди и сзади и по швам кафтанов на спине.
В 1807 г. в русской армии в качестве знаков различия для всего генеральского и офицерского состава были введены эполеты. На протяжении двадцати лет видимых знаков отличия между генерал-майором и полным генералом, однако, не было. И лишь в 1827 г. в этих целях установили определенное количество звездочек. Новый тип эполет появился и для фельдмаршалов – с двумя накладными скрещенными жезлами. Наконец, с 1854 г. в армии началось введение погон, вытеснивших эполеты: последние остались принадлежностью лишь парадной формы. На погонах генерал-фельдмаршалов, наряду с особым рисунком их «рогожки» – зигзагом, как у всех генералов, красовались все те же скрещенные жезлы.
Среди ценностей Екатерининского дворца в Пушкине (Царском Селе), вывезенных гитлеровцами в годы Великой Отечественной войны, до сих пор числится экспонат, описанный следующим образом: «Эполеты золоченой парчи с накладными серебряными перекрещивающимися фельдмаршальскими жезлами и вензелем “Н” под короной». Размеры: длина 170 мм, ширина 120 мм.
Эмблемой высшей власти фельдмаршала считался жезл. Он представлял собой стержень, вроде сложенной подзорной трубы, обтянутый бархатом и украшенный драгоценными камнями и золотыми государственными символами. Твердого порядка его вручения не существовало, как не было и единообразия в его внешнем виде. Здесь многое зависело от личного расположения государя. В любом случае фельдмаршальский жезл был подлинным произведением ювелирного искусства.
Сохранился жезл, полученный Петром Александровичем Румянцевым-Задунайским. Изготовлен он из золота, длиной 12 вершков (приблизительно 53 см) и толщиной в диаметре – один вершок (4,4 см). Украшен накладными двуглавыми орлами, вензелями Екатерины II и знаками ордена Св. Андрея Первозванного – каждых по семь штук, изготовленных из золота. Оконечности жезла осыпаны бриллиантами и алмазами, соответственно – 705 и 264 штуки. Жезл обвивает золотая лавровая ветвь о 36 листочках, на которых размещено 11 бриллиантов.
Все генерал-фельдмаршалы удостоились высших орденов Российской империи и иностранных государств. Многие из них были пожалованы и другими видами наград – золотым оружием в алмазах, нагрудными портретами государей, тоже украшенными алмазами, удостоились памятников в камне, бронзе и на холсте. Первый в России монументальный памятник не царственной особе появился как раз в честь генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева – обелиск на Марсовом поле Санкт-Петербурга. В персональных памятниках были увековечены Г.А. Потемкин, А.В. Суворов, М.И. Кутузов, М.Б. Барклай де Толли, великий князь Николай Николаевич Старший.
Были и коллективные памятники. Широко известна Военная галерея Зимнего дворца, где вместе со своими боевыми товарищами увековечены в живописных портретах фельдмаршалы, принимавшие участие в Отечественной войне 1812 года.
Менее известен Фельдмаршальский зал Эрмитажа, который открывает Большую парадную анфиладу Зимнего дворца. В оформлении входов в зал и продольных стен, в декоре люстр из золоченой бронзы и росписях зала использованы мотивы воинской славы. До революции в нишах зала были помещены парадные портреты русских фельдмаршалов, чем объясняется его название. Сегодня здесь представлены памятники западноевропейской и русской скульптуры.
Невозможно не упомянуть и еще об одном мемориальном сооружении, в котором увековечены некоторые фельдмаршалы. Речь идет о памятнике «Тысячелетию России», поставленном в 1862 г. по проекту М.О. Микешина в Великом Новгороде. История нашей страны представлена в нем главнейшими событиями и лицами. Основную мысль монумента, общими чертами напоминающего колокол, выражает венчающая его скульптурная группа – ангел с крестом и преклонившая перед ним колена женская фигура, олицетворяющая Россию. Нижний ярус представляет собой горельеф, на котором помещены 109 фигур деятелей Русского государства с древнейших времен до середины XIX в.
Отдел «Военные люди и герои» состоит из 36 фигур и открывается изображением князя Святослава. Из генерал-фельдмаршалов здесь увековечены Б.П. Шереметев, М.М. Голицын, П.С. Салтыков, Б.-Х. Миних, П.А. Румянцев, А.В. Суворов, М.Б. Барклай де Толли, М.И. Кутузов, И.И. Дибич, И.Ф. Паскевич.
Наконец, многие носители высшего воинского чина увековечены на бумаге – в вышедшем в середине XIX в. капитальном издании «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов» историка и писателя Д.Н. Бантыш-Каменского, до сих пор не потерявшем научное и литературное значение .
Однако за прошедшие полтора века имена большинства фельдмаршалов не выдержали пронесшихся над страной социальных бурь – революций и войн, строек нового общества и перестроек старого. К счастью, никакие катаклизмы не в состоянии совершенно стереть след от деяний наших предков. И если мы не лукавим сегодня, говоря о невозможности построить новую Россию без учета исторического опыта, то настала пора отдать долг памяти отечественному фельдмаршальскому корпусу.
Каждый солдат носит в своем походном ранце маршальский жезл – говорит старая поговорка. Давно утратила она буквальный смысл, и прибегают к ней, говоря о честолюбивом человеке, желающем достичь вершин в любой, совсем не обязательно военной сфере деятельности. Но ведь для того, чтобы поговорка родилась, в свое время нужны были люди, которые в буквальном смысле грезили именно маршальскими лаврами.
Хочется, чтобы над этим поразмышляли суворовцы, курсанты военных вузов, учащиеся школ, лицеев, гимназий, колледжей, студенты вузов. В их лице автор рассчитывает найти наиболее внимательных читателей уже потому, что именно они, юные, образно говоря, хранят в ранцах маршальский жезл. Не вечно же ему пребывать там в тиши!
О росс! Вся кровь твоя Отчизне – довершай!
Не Риму – праотцам великим подражай.
Смотри, перед тобой деяний их зерцало;
Издревле мужество славян одушевляло.
(А.Ф. Воейков. К Отечеству .)
Эрцгерцог Австрийский Альбрехт-Фридрих-Рудольф (1817–1895)
Лишь четыре полководца за два с половиной века существования в императорской России ордена Святого Великомученника и Победоносца Георгия стали его полными кавалерами. Их имена говорят сами за себя – Кутузов, Барклай де Толли, Паскевич и Дибич. Полагаем, лишь случайность не позволила пополнить эту славную кагорту Суворову, Румянцеву, Потемкину. И… – эрцгерцогу Австрийской империи Альбрехту. Случись такое – это была бы не ирония судьбы, а злая гримаса.
Альбрехт, герцог фон Тешен, старший сын эрцгерцога Карла, родился в Вене. Систематического военного образования не получил, овладев начальными знаниями под руководством отца. С 19 лет он на службе, а уже через четыре года получил генеральское звание. До 1848 г. эрцгерцог командовал венским гарнизоном, а с началом австро-итальянской войны и национальной революции в Италии поступил под начало фельдмаршала Р.-Й. фон Радецкого. Николай I поторопился наградить эрцгерцога орденом Св. Георгия 4-й степени. Такое награждение явно должно было продемонстрировать солидарность двух партнеров по Священному союзу – Петербурга и Вены. Этой же цели послужило и возведение в 1849 г. самого австрийского главнокомандующего Радецкого в чин российского генерал-фельдмаршала (см. очерк о Р.-Й. фон Радецком).
В марте 1849 г. Альбрехт во главе дивизии участвовал в сражениях при Мортаре и Наваре, и уже собственный император удостоил его высшей награды – ордена Марии Терезии.
Шло время, росли чины и посты эрцгерцога. Во время австро-прусской войны 1850 г. он уже командовал армейским корпусом, правда, из-за «несвоевременного» заключения мира принять участия в боевых действиях не смог. Тем не менее Николай I вновь проявил плохо мотивированную «союзническую» щедрость: в июне 1851 г. Альбрехт был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени.
С сентября того же года он – военный и гражданский генерал-губернатор Венгрии. Это назначение военачальник принял без особого восторга, поскольку не любил и не знал политики. Сохранилось письмо, написанное эрцгерцогом после того, как он провалил некую дипломатическую миссию в Берлине: «Я не дипломат и чрезвычайно рад, что покинул темные пути дипломатии. Я вернулся к своим военным интересам – и вновь солдат и только солдат…» .
В войну с Пруссией и Италией 1866 г. он вступил уже фельдмаршалом Австрийской империи. На его долю выпало командование армией, действовавшей в Италии. Здесь 24 июня Альбрехт одержал важную для австрийского оружия победу при Кустоцце. После этого ему было доверено командование уже всей имперской армией, а осенью 1866 г. он занял пост генерал-инспектора.
В этой должности Альбрехт находился почти 20 лет и оставил о себе память, как активный военный реформатор. При нем были осуществлены реорганизация и перевооружение австрийской армии. Военачальник проявил себя и в качестве военного теоретика.
Как участник франко-прусской войны 1870–1871 гг. на стороне Берлина был удостоен генерал-фельдмаршальского чина Пруссии.
И российская корона вновь не осталась в стороне. На сей раз эрцгерцог Альбрехт заслужил от нее орден Св. Георгия уже 1-й степени. Александр II наградил его в июне 1870 г. в знак признания «военных талантов и мужества». (К деяниям отечественных полководцев бы приложить такую формулировку – список кавалеров высшего военного ордена увеличился бы в несколько раз. Но куда Багратионам, Барятинским, Гурко, Брусиловым до таких выдающихся полководцев, как Альбрехт!)
Кроме того, эрцгерцог в 1872 г. был удостоен чина российского генерал-фельдмаршала. Дипломатические соображения сыграли свою роль и в предложении Альбрехту стать шефом 5-го уланского Литовского полка.
Степан Федорович Апраксин (1702–1758)
…Низкие своды полуподвального помещения таяли в сумерках. В косых лучах заходящего солнца был виден лишь покрытый сукном стол да стоявший перед ним тучный человек в потертом, но хранившем следы былой пышности камзоле. Сидевший во главе стола генерал-прокурор Н.Ю. Трубецкой, склонившись к соседу, зашептал ему что-то на ухо и не сразу заметил, как стоявший стал оседать на пол. К нему подбежали, вынесли на открытый воздух. Срочно вызванный дворцовый лекарь лишь развел руками…
Так 6 августа 1758 г. прямо во время суда скоропостижно оборвался земной путь генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраксина. А ведь судьба вроде бы не сулила такой жестокий исход.
Сын стольника царя Алексея Михайловича, он рано потерял отца и воспитывался в семье родственника – боярина, сенатора и действительного тайного советника П.М. Апраксина, родного брата генерал-адмирала Ф.М. Апраксина. Для его будущей карьеры оказался не лишним и повторный брак его матери Елены Леонтьевны, вышедшей замуж за влиятельного графа А.И. Ушакова – начальника зловещей Тайной канцелярии.
Как было заведено в те годы, Степан еще ребенком был зачислен рядовым солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк. Ко времени воцарения Петра II он был уже капитаном, позднее перешел в лейб-гвардии Семеновский полк. В его составе Апраксин участвовал в войне с Турцией 1735–1739 гг.
Действуя при штурме Очакова 2 июля 1737 г. непосредственно под началом главнокомандующего Б.Х. Миниха, он стал очевидцем того, как изменчива была в тот день военная удача. Когда турки отбили первый натиск русских и стали преследовать их, добивая раненых, Миних в отчаянии сломал шпагу и вскричал: «Все пропало!». Неожиданно одно из последних, выпущенных наудачу ядер попало в пороховой погреб турок, и половина крепости взлетела на воздух. Воодушевленные московиты вновь пошли на штурм, в ходе которого отличился и Апраксин, за что был произведен в премьер-майоры.
В последний год войны он был произведен в армейские генерал-майоры, принял участие в сражении при Ставучанах и взятии Хотина (см. очерк о Б.Х. Минихе) . Главнокомандующий направил его с докладом о взятии турецкой крепости к императрице, которая на радостях удостоила посланца ордена Св. Александра Невского.
Когда произошел дворцовый переворот, возведший на престол Елизавету Петровну, Апраксин находился на персидской границе. При новой императрице он, хотя и не участвовал в перевороте, явно попал в «фавор». Причину этого многие современники видели в его умении находить сильных покровителей и друзей. Так, он сошелся с канцлером А.П. Бестужевым-Рюминым, благодаря поддержке которого был направлен в 1742 г. в Персию на заметный пост посланника. Любопытно, что он умудрился находиться на дружеской ноге и с братьями А.И. и П.И. Шуваловыми, врагами Бестужева-Рюмина.
По возвращении из Персии в 1743 г. императрица произвела его в генерал-поручики, подполковники лейб-гвардии Семеновского полка и назначила вице-президентом Военной коллегии. Через три года он получил новый чин – генерал-аншефа, в 1751 г. был награжден орденом Св. Андрея Первозванного. А с началом Семилетней войны в сентябре 1756 г. Апраксин пожалован в генерал-фельдмаршалы и поставлен во главе войск, предназначенных для действий против Пруссии.
Русская армия к этому моменту не воевала уже полтора десятка лет. Солдаты, офицеры и даже многие генералы не имели боевого опыта. С военной точки зрения трудно назвать удачным выбор главнокомандующего, учитывая, что Степан Федорович имел явно недостаточный для главнокомандующего боевой и военно-административный опыт, не отличался должной решительностью и настойчивостью. А ведь не стоит забывать, что ему противостоял один из лучших полководцев того времени король Фридрих II.
Однако особого выбора у Елизаветы Петровны не было. Бывшие в России, кроме Апраксина, фельдмаршалы еще меньше подходили для руководства армией. А.Г. Разумовский в армии не служил вовсе, Н.Ю. Трубецкой, хотя и участвовал в войне с Турцией 1735–1739 гг., но лишь на интендантских должностях, полной бездарностью в военном отношении был А.Б. Бутурлин.
Между тем подготовить и сосредоточить на Немане, у польской границы, как было намечено, армию в 90–100 тысяч человек оказалось чрезвычайно трудно. В полках отмечался большой некомплект личного состава (в Бутырском полку, например, штаб-офицеров недоставало 60%, обер-офицеров – 50%), конский состав был запущен, продовольственное и финансовое обеспечение крайне ограничено. Что говорить, если заранее даже не был разработан план военной кампании.
Сам Апраксин поначалу воспринимал предстоящие события без должной серьезности. Прослыв франтом, он не изменял привычкам и в прифронтовой обстановке. Находясь в штаб-квартире в Риге, не преминул послать адъютанта в Петербург за дюжиной новых кафтанов. Остряки шутили, что фельдмаршал намеревается открыть кампанию против не пруссаков, а рижских дам.
Оказалось, однако, что главное препятствие состояло даже не в личных качествах главнокомандующего, а в постоянном давлении на него со стороны Конференции при высочайшем дворе. Этот высший орган военного руководства в составе канцлера А.П. Бестужева-Рюмина, фельдмаршала А.Б. Бутурлина, генерал-прокурора Н.Ю. Трубецкого, вице-канцлера М.И. Воронцова и братьев А.И. Шувалова, начальника Тайной канцелярии, и П.И. Шувалова, вице-президента Военной коллегии, крайне сковывал инициативу командующих войсками, которые превращались в исполнителей, почти полностью лишенных самостоятельности. По каждой мелочи Апраксин должен был сноситься с Петербургом и без согласия оттуда не мог даже двинуть войска с места (см. очерк о А.Б. Бутурлине ). К тому же, как писал историк А.А. Керсновский, Конференция сразу попала под австрийское влияние и, командуя армией за тысячу верст от Петербурга, руководствовалась в первую очередь соблюдением интересов венского кабинета.
Чтобы не показаться голословным, достаточно привести ее инструкцию на имя Апраксина, составленную канцлером Бестужевым-Рюминым и выражавшую основной замысел кампании 1757 г.: маневрировать так, чтобы «все равно, прямо ли на Пруссию или влево чрез всю Польшу в Силезию маршировать» . Цель похода состояла вроде бы в овладении Восточной Пруссией, но Апраксин не без основания опасался, что часть войск может быть послана в Силезию для подкрепления австрийской армии.
По инструкции выходило, что русской армии одновременно предписывалось и двигаться, и стоять на месте, и брать крепости, и не отдаляться от границы. Одно лишь указание было предельно определенным: обо всем докладывать и ждать указаний из Петербурга. При этом вся политическая и военная ответственность за любые действия ложились на Апраксина.
Все это заставило запаниковавшего главнокомандующего оттягивать начало боевых действий как можно дольше. Только к июню 1757 г. русская армия смогла сосредоточиться на Немане. Управление войсками осложнялось тем, что у Апраксина не было штаба, отсутствовал даже помощник. Для передачи приказаний по армии он собирал всех старших начальников на многочасовые военные советы, подменив коллегиальностью единоначалие.
Сигналом к открытию кампании стало взятие 25 июня корпусом генерал-аншефа В.В. Фермора крепости Мемель. 10 июля главные силы русских перешли границу Восточной Пруссии и медленно двинулись на Вержболово и Гумбинен. Марш затруднялся несовершенством управления, обилием артиллерии и… личным обозом главнокомандующего. Недаром писал современник: «…В походе все спокойствия, все удовольствия ему последовали. Палатки его величиною город составляли, обоз его более нежели 500 лошадей отягчал, и для его собственного употребления было с ним 50 заводных, богато убранных лошадей».
Для противодействия русским Фридрих направил 30-тысячный корпус Х. Левальда. Постепенно сближаясь, обе стороны подошли к 17 августа к деревне Грос-Егерсдорф. Русская армия заняла укрепленную позицию, и Апраксин стал выжидать противника. Не имея о нем достоверной информации, Степан Федорович решил с утра 19 августа сняться с позиции. На рассвете русская армия была атакована пруссаками. Силы последних насчитывали 22 тысячи человек, Апраксин располагал 57 тысячами, из которых в сражении участвовало не больше половины.
Левальд не сумел воспользоваться своими преимуществами, и виной тому был генерал-майор П.А. Румянцев. Когда пруссаки прорвали фронт, будущий фельдмаршал, зная недостаточную решительность своего главнокомандующего и потому не дожидаясь его приказа, во главе полков авангарда пробился через лес, вышел в тыл прусской пехоте и ударил в штыки (см. очерк о П.А. Румянцеве ). Это была первая победа, показавшая войскам, что суеверный страх перед «немцем», появившийся в годы правления Анны Иоанновны, напрасен: пруссак так же точно боится русского штыка, как швед или турок.
Степан Федорович доносил в Санкт-Петербург: «Всепресветлейшая державнейшая великая Государыня императрица и Самодержица Всероссийская, Государыня всемилостивейшая! Божьей споспешествовавшей милостью, управлением всемогущей его десницы и счастьем Вашего Императорского Величества вчера совершенная и славная над гордым неприятелем одержана победа… в сей между местечком Норкитеном, деревнями Гросс-Егерсдорфом и Амелсгофом жестокой акции, какова по признанию чужестранных волонтеров… еще в Европе не бывала…» .
Узнав о победе, Елизавета Петровна повелела внести в фамильный герб Апраксина две перекрещенные пушки. Очевидно, что фельдмаршала ждали большие почести, если бы он решился развить свой успех. Но он не стал преследовать разбитого противника. На военном совете было принято решение из-за отсутствия продовольствия и большого числа заболевших отступить за Неман и расположиться в Курляндии на зимние квартиры. Отступление приобрело беспорядочный и поспешный характер, бросили даже часть обоза и уничтожили много вооружения. В среде рядового состава, терпевшего большие лишения, глухо заговорили об измене главнокомандующего, и, зная его страсть к роскоши, не исключали подкупа со стороны Фридриха.
Поспешное отступление после блестящей победы вызвало подозрения и в придворных кругах. 28 сентября Апраксин получил указ императрицы сдать армию Фермору и спешно выехать в Нарву. Здесь он был обвинен в государственных преступлениях и арестован. У Елизаветы Петровны, которая только что оправилась от тяжелой болезни, возникло подозрение, что маневры Апраксина объяснялись не столько военно-стратегическими, сколько политическими причинами. А именно: стремлением канцлера А.П. Бестужева-Рюмина, оказывавшего большое влияние на Апраксина, иметь не в далекой Пруссии, а под рукой военную силу на случай кончины императрицы.
Степана Федоровича вместе с Бестужевым-Рюминым привлекли к следствию. Часть допросов провел лично глава Тайной канцелярии граф А.И. Шувалов, с которым фельдмаршала связывала близкая дружба, как и с его братом генерал-фельдцейхмейстером П.И. Шуваловым. Этот фактор стал решающим в следствии. Обвинение в государственной измене слабело. Тянувшееся почти год следствие показало, что решение об отступлении Апраксин принял не единолично, а на военном совете с генералитетом. Фермор также свидетельствовал в пользу своего бывшего главнокомандующего, показав, что войска испытывали большой недостаток в людском и конском составе, голодали. Дело, хоть и неспешно, шло к оправданию фельдмаршала, но 6 августа 1758 г. неожиданно, прямо во время допроса сердце не выдержало.
Рассказывали, что сработал иезуитский план давнего недруга Апраксина – князя Никиты Трубецкого. Именно он, как генерал-прокурор, возглавлял следствие. Поскольку свидетели показывали в пользу опального фельдмаршала, Трубецкой получил от Елизаветы предписание: если и сам фельдмаршал сможет отвести предъявленное обвинение, ему следует объявить монаршее прощение. И вот когда допрос Апраксина подходил к концу, и генерал-прокурору не оставалось иного, как объявить волю императрицы, Никита Юрьевич намеренно зловещим тоном вопросил: «Что ж, господа, приступим к последнему?» Бедный узник решил, что его собираются пытать…
Похоронен он был как подследственный, без подобающих его чину почестей. «С ним поступили несправедливо, – считал А.А. Керсновский. – Апраксин сделал все, что мог бы сделать на его месте любой начальник средних дарований и способностей, поставленный действительно в невозможное положение и связанный по рукам и ногам Конференцией» .
К слову, второй подследственный, Бестужев-Рюмин, тоже не дождался оправдательного приговора. Будучи осужденным и едва не потеряв – в буквальном смысле – голову, он был лишен всех чинов и сослан в деревню.
Обвинение в тяжком преступлении тяготело над Апраксиным вплоть до начала 90-х годов XIX в., пока его не снял известный военный историк Д.Ф. Масловский. В капитальном исследовании «Русская армия в Семилетнюю войну» ему удалось неопровержимо доказать, что вины за Апраксиным нет и все его действия были вызваны обстановкой на театре военных действий. Вывод ученого в 1891 г. разделило высшее военное руководство: повелением императора Николая II имя генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраксина стал носить 63-й пехотный Углицкий полк.
Князь Михаил Богданович Барклай де Толли (1761–1818)
«В то время, когда происходила самая жаркая битва в Смоленске, который переходил на глазах наших несколько раз из рук в руки… я увидел Барклая… Какая злость и негодование были у каждого на него в эту минуту за наши постоянные отступления, за смоленский пожар, за разорение наших родных, за то, что он не русский!.. Крики детей, рыдания раздирали нашу душу, и у многих из нас пробилась невольно слеза, и вырвалось не одно проклятие тому, кого мы все считали главным виновником этого бедствия».
И сегодня, когда без малого двухсотлетний пепел времени покрыл раскаленные угли Отечественной войны 1812 г., нельзя без волнения читать эти воспоминания одного из ее участников И. Жиркевича. А каково было тому, кто, стиснув зубы, стоически сносил эти проклятия в свой адрес, зная, насколько они несправедливы? Неумение современников судить объективно и по справедливости – частый удел великих людей, но немногие убедились в верности этой истины столь сильно, как Михаил Богданович Барклай де Толли.
От службы под его командованием отказывались самые блестящие полководцы и преданные делу люди. В тяжелейшие дни отхода двух русских армий под Смоленск 29 июля 1812 г. П.И. Багратион писал А.А. Аракчееву: «Воля государя моего: я никак вместе с министром (Барклай де Толли, командуя 1-й Западной армией, одновременно занимал пост военного министра. – Ю.Р .) не могу. Ради Бога пошлите меня куда угодно, хотя полком командовать – в Молдавию или на Кавказ, а здесь быть не могу, и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно…» А после взятия французами Смоленска в новом письме предупреждал, что «министр нерешителен, трус, бестолков, медлителен» и «самым мастерским образом ведет в столицу за собой гостя», т.е. Наполеона.
Немец, нерешительный, трусливый, изменник… Как много в этих словах о Барклае запальчивости, слепого гнева и элементарной неправды. Начнем с происхождения. Никаким «немцем» он не был: родовые корни связывали его с Шотландией. А родился Михаил в российской провинции – Лифляндской губернии в семье отставного поручика. Княжеский титул получил, уже будучи в зените славы . К вершинам ратной славы пробивался сам, не имея ни состояния, ни влиятельных родственников или покровителей.
Чины поначалу получал медленно. Поступив на действительную военную службу в 15 лет и в 17 получив первый офицерский чин, следующего – капитанского – он удостоился только через десять лет. Но стоило молодому человеку оказаться в настоящем деле, где главное слово за пулей и штыком, рост по службе пошел куда быстрее: следующего десятилетия хватило, чтобы стать генералом. Не было войны из тех, которые тогда вела Россия – с Турцией (1787–1791), Швецией (1788–1790) и польскими конфедератами (1794), не известной Михаилу Богдановичу по личному участию.
Крестился огнем он в русско-турецкой войне. Под командованием самого Суворова, проявил завидное мужество при штурме в декабре 1788 г. Очакова, был награжден. А полный успех в бою при штурме Вильно и под Гродно (июль 1794 г.) – с подчиненными он истребил превосходивший силами отряд поляков – командование оценило новым чином подполковника и орденом Св. Георгия 4-й степени. И такого человека потом брались называть трусом?
Генерал-майору Барклай де Толли (он получил этот чин в 1799 г. за отличное состояние вверенного ему 4-го егерского полка) предстояло доказать командирскую зрелость в войнах с Францией (1805, 1806–1807). Как это ему удалось, свидетельствует орден Св. Георгия 3-й степени за кампанию 1806 г. 14 декабря Барклай, мастерски командуя под Пултуском передовым отрядом, не только отразил атаку маршала Ланна, но и, перейдя в наступление, опрокинул французскую дивизию.
В январе следующего года ему довелось прикрывать отход русской армии, которой командовал генерал Л.Л. Беннигсен, к Ландсбергу и Прейсиш-Эйлау (территория современной Калининградской области России, а тогда Восточной Пруссии). Михаила Богдановича не смутило четырехкратное превосходство французов. В ходе сражения при Прейсиш-Эйлау 26–27 января 1807 г. он отличился вновь. Был ранен. В Мемеле, куда генерала отправили на излечение, его посетил Александр I. Барклай поделился с августейшим визитером мыслями о том, как следовало бы действовать в случае войны с Наполеоном на земле России – отступать, увлекая врага в наши бескрайние просторы, истощить его там и заставить, подобно Карлу XII, где-нибудь на берегах Волги «найти вторую Полтаву». Ровно через три года они встретятся в Санкт-Петербурге: император и его новый военный министр.
А пока новоиспеченный генерал-лейтенант Барклай де Толли вступил в командование 6-й пехотной дивизией. Начавшаяся в следующем, 1808 г. война со Швецией позвала его с вверенной дивизией на театр военных действий. Здесь из свершенного Михаилом Богдановичем достоин упоминания 100-верстный переход русских войск по льду Ботнического залива Балтийского моря на территорию Швеции (до этого война шла в пределах Финляндии). Колонна в 3 тысячи человек сосредоточилась у местечка Васы и в ночь на 7 марта выступила через Кваркенский пролив к городку Умео. «Переход был наизатруднительнейшим, – писал позднее полководец. – Солдаты шли по глубокому снегу, часто выше колен… Понесенные в сем походе трудности единственно русскому преодолеть только можно» . 12 марта отряд атаковал Умео и захватил его. Вскоре сюда пришло известие о заключении перемирия.
Генерал от инфантерии Барклай де Толли был в мае 1809 г. назначен финляндским генерал-губернатором и главнокомандующим расположенными здесь войсками. А спустя чуть более полугода последовало новое назначение – военным министром (вместо Аракчеева).
Михаил Богданович смотрел, образно говоря, далеко за горизонт. Он предвидел новую войну с Наполеоном и готовился к ней. Уже в первые месяцы пребывания на новом посту он представил царю несколько докладных записок, в которых обосновывал меры по укреплению обороноспособности страны.
В результате таких усилий численность вооруженных сил Российской империи выросла до 1,3 млн человек – цифры ранее небывалой. Была усовершенствована система набора и обучения рекрутов, на западных границах усиливались старые крепости и создавались новые.
С деятельностью Барклая на посту военного министра связана еще одна, в высшей степени полезная мера. По его докладу царю с 1810 г. в России стала действовать (кстати, впервые в мире) система военного атташата. Специальные военные агенты прикомандировывались к заграничным посольствам и под прикрытием дипломатического иммунитета вели негласную разведывательную деятельность.
Главное внимание, разумеется, было уделено Франции. Сюда направили одного из талантливейших русских разведчиков полковника (в будущем – генерала от кавалерии, военного министра и председателя Государственного совета) А.И. Чернышева. В течение полутора лет доставлял он в Санкт-Петербург важнейшую информацию о военных приготовлениях Наполеона. Русской разведке удалось сделать своим осведомителем даже бывшего министра иностранных дел Франции Ш.М. Талейрана, так что планы Бонапарта относительно нашего Отечества не были для русского правительства тайной.
Но как конкретно действовать в случае нападения французов? Предложения были разными. Генерал Беннигсен, относившийся к разряду «горячих голов», предлагал, например, напасть первыми, атаковав французские части на территории Герцогства Варшавского и Восточной Пруссии. На подобный опрометчивый шаг русского командования, кстати, весьма надеялся Наполеон, готовивший таким образом ловушку. И в том, что его надежды не сбылись, велика роль Барклая де Толли. Именно он, став военным министром, усиленно развивал перед царем идеи, которые собеседники впервые обсудили в лазарете Мемеля: вести вначале оборонительную войну, изматывая противника, избегая генерального сражения, при этом прикрывая все три стратегических направления – на Санкт-Петербург, Москву и Киев.
Царь принял эту стратегию. Соответственно ей в западных приграничных районах были размещены западные армии: 1-я (главнокомандующий – Барклай де Толли) – между Вильно и верхним течением реки Неман, 2-я (П.И. Багратион) – южнее, с интервалом в 100 км, 3-я (А.П. Тормасов) – еще южнее, на Волыни, в районе Луцка.
12 июня 1812 г. 600-тысячная «великая армия» Наполеона начала переправу через Неман. Барклай, верный намеченной заранее стратегии, отвел свои войска из Вильно на север, к местечку Свенцяны, а затем к Дрисскому лагерю. Наполеон направил для преследования свои лучшие части – кавалерию Мюрата и пехоту Удино и Нея. Безусловно, 1-я Западная армия представлялась французскому императору, стремившемуся сразу же к решительному сражению, наиболее лакомым куском: разгромив ее (120 тысяч солдат при 550 пушках), он больше чем наполовину сокращал численность всех русских войск. Но Барклай, используя несогласованность французских генералов, методично и организованно отводил войска. Задержка в Дрисском лагере, устроенном столь неудачно, что он становился настоящей ловушкой, грозила поражением, и главнокомандующий 1-й Западной армией двинулся в Полоцк, а затем к югу в Витебск, стремясь к соединению со 2-й армией Багратиона. Он хорошо помнил слова Александра I во время их последней встречи: «Поручаю вам мою армию. Не забывайте, что у меня нет другой, и пусть эта мысль никогда вас не покидает».
К 13 июля Мюрат догнал преследуемых у деревни Островно. Двухдневный бой не дал французам преимущества. Наполеоновский маршал ожидал подкреплений, чтобы наверняка покончить с упрямцами. Но не тут-то было! Бивуачные костры в русском лагере, поддерживаемые специально оставленными солдатами, продолжали гореть всю ночь, притупляя внимание французов, но вокруг огня уже никого не было: под покровом темноты Барклай увел армию к Смоленску. 20 июля войска вошли в древний российский город пусть и утомленные (за спиной с 12 июня осталось более 500 километров), но вдохновляемые надеждой наконец-то по-настоящему ударить по врагу.
Не следует преуменьшать полководческий гений Наполеона. Он с первых дней войны воспользовался 100-километровым разрывом между 1-й и 2-й армиями и, вводя в него войска, словно клином пытался рассечь отходящих, чтобы разгромить их по частям. Но ему достались достойные противники. Багратион, как и Барклай, получив приказ императора идти на соединение, не лез, что называется, напролом, а изобретательно маневрировал. Вступая в бой, не ввязывался в него намертво и стремился оторваться от французов. 22 июля две русские армии, наконец, соединились в районе Смоленска. Главная задача – сохранить войска, не распылить их в приграничных сражениях – была решена.
Но что следовало делать дальше? Как и прежде отступать? В армии, однако, все чаще звучал вопрос: доколе? Центральным он оказался и на военном совете в Смоленске, состоявшемся 6 августа. Багратион горячо, даже яростно ратовал за переход в наступление. Барклай, вступивший в командование обеими соединившимися армиями, стоял за дальнейший отход, но остался в меньшинстве. Тем не менее, он нашел в себе мужество, чтобы провести в жизнь свой замысел.
Смоленское сражение (4–6 августа), вопреки желанию Багратиона и других «горячих голов», как, впрочем, и Наполеона, не стало генеральным. После жарких боев и стычек в окрестностях города и под его стенами, в которых французы потеряли только убитыми 20 тысяч человек, а русские вдвое меньше, Барклай приказал отходить…
Принимая стратегически верное решение, Михаил Богданович одновременно предвосхитил свою отставку. Влияние на царя тех, кто требовал убрать «немца» – генералов П.И. Багратиона, Л.Л. Беннигсена, А.П. Ермолова, брата царя великого князя Константина, было слишком велико. Новым главнокомандующим всей русской армией 17 августа стал М.И. Кутузов, которого Александр I был вынужден назначить, невзирая на давнюю неприязнь к полководцу. Барклай же, жестоко страдая от двусмысленного положения, накануне Бородинского сражения 24 августа направил императору письмо, в котором просил увольнения от службы: «Я не нахожу выражений, чтобы описать ту глубокую скорбь, которая точит мое сердце, когда я нахожусь вынужденным оставить армию, с которой я хотел и жить и умереть. Если бы не болезненное мое состояние, то усталость и нравственные тревоги должны меня принудить к этому…»
Хрестоматия по русской военной истории. Сост. Л.Г. Бескровный. М., 1947. С. 171–172.
Керсновский А.А . Указ. соч. Т. 1. С. 99.
История родов русского дворянства. В 2 кн. М., 1991. Кн. 2. С. 13.
Цит. по: Бескровный Л.Г . Русское военное искусство XIX в. М., 1974. С. 87.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ФЕЛЬДМАРШАЛОВ
ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Звание генерал-фельдмаршала в российской армии было введено Петром I в 1699 году. Согласно воинскому уставу 1716 года, верховным из всех военных чинов был чин генералиссимуса, предоставляемый только коронованным особам, но действительное начальство над армией поручалось генерал-фельдмаршалу или генерал-аншефу (en chef) – полному генералу, который на практике стоял ниже фельдмаршала. Из числа генералов, составляющих совет вокруг аншефа, главным был генерал-фельдмаршал-лейтенант (lieutenant – заместитель) – помощник главнокомандующего, всегда при нем находящийся. Этот чин в российской армии не прижился, он не вошел в Петровский Табель о рангах 1722 года, и за всю историю российской армии звание генерал-фельдмаршал-лейтенанта носили два военачальника: Г. Б. Огильви и Г. Гольц.
За генерал-фельдмаршал-лейтенантом следовали три генерала, командовавшие родами войск: генерал-фельдцейхмейстер (начальник артиллерии), генералы от кавалерии и от инфантерии (пехоты).
Уже во времена Петра I в русской армии было два генерал-фельдмаршала (Ф. А. Головин и де Круа, затем Ф. А. Головин и Шереметев, затем Шереметев и Меншиков, в 1724 году к попавшему в опалу Меншикову был назначен второй генерал-фельдмаршал А. И. Репнин).
В правление его преемницы Екатерины I генерал-фельдмаршалов стало четверо (Меншиков, Репнин, Голицын и Сапега; место вскоре умершего Репнина сразу же занял Брюс), при Петре II – три (к Голицыну добавились Долгоруков и И. Ю. Трубецкой).
Анна Иоанновна вернулась к практике двух генерал-фельдмаршалов в российской армии: первым с 1732 года был Х. А. Миних, вторым в 1736 году стал П. П. Ласи.
При Елизавете Петровне генерал-фельдмаршалов стало снова трое (не считая престарелого князя Трубецкого): возвращенный на службу князь В. В. Долгоруков (президент Военной коллегии), генерал-фельдцейхмейстер принц Гессен-Гомбургский и лифляндский генерал-губернатор П. П. Ласи. К началу Семилетней войны (1756) в российской армии не было генерал-фельдмаршалов, но после открытия кампании 5 сентября 1756 года Елизавета Петровна произвела в генерал-фельдмаршалы сразу четырех человек.
Воцарившийся после ее смерти Петр III к имевшимся трем генерал-фельдмаршалам (Салтыков, Бутурлин и Н. Ю. Трубецкой) добавил еще пять: двух Шуваловых (один из них получил жезл на смертном одре и вскоре скончался) и двух герцогов Гольштейн-Бекских (один из них остался на родине и не поступил на русскую службу) и герцога Гольштейн-Готторпа, и кроме того, вернул ко двору генерал-фельдмаршала Миниха (со старшинством от 25 февраля 1732 года).
При Екатерине II только Салтыков, Бутурлин, Петер Август Гольштейн-Бек и Миних сохранили свое положение, а новые два пожалования были своего рода компенсациями: возвращенный из ссылки Бестужев-Рюмин в 1762 году получил звание генерал-фельдмаршала вместо канцлера, К. Г. Разумовский в 1764 году - вместо должности украинского гетмана. Только в начавшихся войнах, сначала с Турцией, затем при разделе Речи Посполитой, чин генерал-фельдмаршала стали получать новые военачальники (Голицын, Румянцев, Чернышев, Потемкин и Суворов). Кроме того, в 1773 году чин генерал-фельдмаршала получил отец первой супруги наследника Павла Петровича ландграф Гессен-Дармштадский.
Павел I произвел в 1796 году в генерал-фельдмаршалы сразу 4 военачальников (одного из них - в генерал-фельдмаршалы от флота), в 1797 году - еще 4 военачальников.
В XIX веке пожалования в генерал-фельдмаршалы стало происходить гораздо реже. Так, Отечественная война 1812 года и изгнание Наполеона дало России всего двух генерал-фельдмаршалов (1812 - Кутузов, 1814 - Барклай-де-Толли). Во второй половине XIX века звание вообще стало исключительным - его получили всего 7 российских полководцев.
После революции 1917 года звание российского генерал-фельдмаршала было упразднено.
ГОЛОВИН Федор Алексеевич (1650-1706)
с 1700.
Представитель известного дворянского рода. Начал службу при царе Алексее Михайловиче, который на смертном одре завещал ему охранять юного Петра (1676). Во время стрелецкого восстания (1682) спас Петру жизнь, посоветовав ему укрыться в Троицком монастыре, через три года был произведен из стольников в окольничие, сделан наместником Брянска. В 1686 году правительницей Софьей направлен на Амур в Дауры для защиты Албазина от китайцев, в 1689 году заключил с Китаем Нерчинский договор, в 1691 году вернулся в Москву и назначен наместником Сибирским.
Стал ближайшим помощником молодого царя Петра в деле преобразования России: наименован генерал-кригскомиссаром, участвовал в обоих Азовских походах (1695–96), в «Великом посольстве» 1697 года был вторым (после Ф. Лефорта) полномочным послом. Поначалу его деятельность ограничивалась флотом: он нанимал иностранцев на русскую службу, заготавливал все необходимое для постройки судов; в 1699 году возглавил также Оружейную палату. В признание заслуг в 1699 году Петр велел выбить в честь Головина серебряную медаль с надписью «и советом, и мужеством», 8 марта 1699 года Головин стал первым кавалером только учрежденного ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. По возвращении в Россию назначен начальником созданного Военно-морского приказа, а 21 апреля, после смерти Ф. Лефорта, пожалован в «воинского каравана (флота) генерал-адмиралы».
В 1700 году, сохраняя звания и должности ближнего боярина, генерал-адмирала и наместника Сибирского, он был наименован президентом Посольских дел (23 февраля), то есть канцлером, вел секретные переговоры в преддверии Северной войны с Саксонией и Данией о союзе против Швеции. Сделан также начальником приказов: Малороссийского, княжества Смоленского, Новогородского, Галицкого, Устюжского, Ямского и Монетного двора.
19 августа 1700 года получил жезл генерал-фельдмаршала и поставлен во главе новонабранной 45-тысячной русской армии, которая в сентябре-октябре приступила к Нарве и начала осаду. 18/29 ноября 1700 года вместе с царем покинул армию и отправился в Новгород. Командование над русской армией было оставлено саксонскому фельдмаршалу герцогу де Кроа, который получил звание российского генерал-фельдмаршала, но уже 19/30 ноября потерпел тяжелое поражение от прибывшего под Нарву шведского короля Карла XII.
В 1702 году принимал участие в осаде Нотебурга (основную команду имел генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев); в том же году вторым в России (после А. Д. Меншикова) получил от императора Леопольда титул графа Священной Римской империи германской нации. В 1703 году присутствовал при осаде Ниеншанца и после взятия крепости возложил знаки ордена Андрея Первозванного на государя Петра I и А. Д. Меншикова. С возникновением смуты в Астрахани 28 мая 1705 года к своим обширным занятиям получил в ведение управление Астраханью и Тереком.
Есть данные, что он был кавалером орденов Белого Орла (Польша) и прусского de la Générosité.
Де КРОА (де Круа, де Крой) Карл Евгений (1651-1702)
с 1700(?).
Герцог, потомок венгерских королей. Поступил на службу в датскую армию в чине полковника и должности командира полка, с которым в декабре 1676 года сражался при Лунде. В 1677 году датский король Кристиан V произвел его в генерал-майоры и назначил комендантом в Гельсинборг, с 1678 - генерал-лейтенант. В 1682 году перешел на императорскую военную службу в звании генерал-фельдвахтмейстера (генерал-майора), с 5 марта 1683 года - фельдмаршал-лейтенант, сражался под Веной (1683), 29 ноября 1683 года получил чин фельдцейхмейстера. Далее отличился в сражении при Гране (1685), участвовал во взятии Офена (1686), 17 декабря 1688 года получил чин фельдмаршала. В 1689 году с отличием сражался при Ниссе, в 1690 году оборонял Белград, но вынужден был сдать крепость 8 октября. В кампании 1691 года содействовал маркграфу Людвигу Баденскому в поражении турок при Саланкемене, в 1693 году сменил его на посту командующего армией в Венгрии и осадил Белград, но принужден был отступить с большими потерями.
В 1698 году прибыл в Амстердам к русскому царю Петру I с рекомендательным письмом от императора Леопольда I (датированным 25 августа 1696 года), приглашён на военную службу. Однако предпочел поступить на службу к курфюрсту саксонскому и польскому королю Августу II в звании фельдмаршала.
В августе 1700 года направлен в Россию, приехал в Новгород к Петру с дипломатической миссией (с просьбой о посылке 20-тысячного вспомогательного корпуса). Испытывая нужду в опытных полководцах, Пётр удержал его у себя и взял с собой в поход против Нарвы. Покидая военный лагерь 18/29 ноября и возвращаясь в Новгород, Петр I уговорил его стать во главе русской армии и пожаловал звание генерал-фельдмаршала (этот факт документально не подтвержден). Тем временем к Нарве подошла шведская армия под командованием Карла XII, 19/30 ноября напала на русский лагерь под Нарвой и рассеяла плохо обученные русские полки. Конфузия была тем более полной, что русские имели значительный перевес в численности армии и артиллерии. В ходе сражения новый главнокомандующий и другие иностранные офицеры на русской службе оказались меж двух огней: им грозил не только неприятель, но и обозленные неудачей русские солдаты. Де Кроа предпочел смерти шведский плен.
ШЕРЕМЕТЕВ Борис Петрович (1652-1719)
с 1701/1702.
Представитель известного дворянского рода, с 1669 года служил при дворе. В 1681 году назначен Тамбовским наместником и воеводой, командовал войсками в действиях против крымских татар, с 1682 года - боярин. В 1685–87 годах участвовал в заключении «Вечного мира» с Речью Посполитой и союзного договора со Священной Римской империей, сделан ближним боярином и наместником Вятским.
С 1687 года командовал войсками Белгородского разряда, прикрывшими южную границу России, участвовал в Крымских походах князя В. В. Голицына (1687, 1689), во время Азовских походов Петра I (1695–96) командовал корпусом в низовьях Днепра.
В 1697–99 годах исполнял дипломатические поручения в Польше, Вене, Риме, Неаполе и на Мальте, стал кавалером Мальтийского ордена. С началом Северной войны со Швецией командовал дворянской кавалерией и участвовал в несчастном для русских Нарвском сражении (19/30 ноября 1700 года). Несмотря на поражение, Петр прислал Шереметеву ободряющее письмо, произвел его в генерал-аншефы и уже 5 декабря 1700 года направил на новые операции.
В кампании 1701 года основные силы шведской армии с Карлом XII ушли в Польшу, поэтому Петр I имел возможность привести войска в порядок и пополнить их. В июне 1701 года Шереметев назначен главнокомандующим армией, собираемой в Пскове и Новгороде (который по старым порядкам назывался Большим Полком), и в начале сентября открыл «малую войну» стычкой у Ряпиной мызы (где действовал отряд под началом его сына М. Б. Шереметева) и Рауге; в августе 1701 года в Россию из-под Риги вернулся вспомогательный корпус генерала А. И. Репнина. 2 октября 1701 года Петр I, посетив Псков, отдал приказ о «генеральном походе ». 23 декабря 1701 года Шереметев во главе армии вступил в Шведскую Ливонию (Лифляндию), в сражении у Эрестфера близ Дерпта 29 декабря 1701 года (9 января 1702) нанес поражение шведскому генерал-майору Шлиппенбаху. За первую победу над шведами получил чин генерал-фельдмаршала и орден Святого Апостола Андрея Первозванного (30 декабря по старому стилю).
В июле 1702 года предпринял новый поход в Лифляндию, 19/30 июля нанес новое поражение Шлиппенбаху при Гуммельсгофе, в августе 1702 года занял Мариенбург, где, кроме всего прочего, захватил Марту Скавронскую, которая вскоре оказалась в услужении у Меншикова, затем у царя Петра I и в будущем стала императрицей под именем Екатерины I.
Осенью 1702 года командовал войсками при осаде и взятии Нотебурга (Шлиссельбурга). 1 мая 1703 года в присутствии царя после недельной осады принудил к капитуляции Ниеншанц, после чего занял Ямбург и Копорье, завершив покорение Ингрии, и совершил разорительный поход в Эстляндию и Лифляндию.
Летом 1704 года русская армия была разделена: основные силы были вверены принятому на русскую службу в чине генерал-фельдмаршал-лейтенанта Г. Б. Огильви и предприняли осаду Нарву, тогда как Шереметев во главе отдельного корпуса осадил Дерпт (Тарту). Когда осада затянулась, под стены крепости прибыл царь Петр, сделал выговор фельдмаршалу и сам возглавил новый штурм (13/24 июля 1704 года), завершившийся успехом.
Действия Шереметева в кампании 1705 года во главе «летучего» корпуса в Курляндии также вызвали нарекания: он потерпел поражение от шведского генерала Левенгаупта при Гемауэртгофе (15/26 июля 1705 года), был ранен и потерял всю артиллерию. Однако, получив подкрепления, вскоре вернулся в Курляндию и реабилитировал себя взятием Митавы (3/14 сентября) и Бауски (14/25 сентября).
В начале 1706 года Шереметев покинул действующую армию и направлен в Астрахань на подавление восстания, где устроил тяжелую расправу над зачинщиками. Был щедро одарен: возведен в графское достоинство, став первым графом Русского царства, а его сын получил чин полковника.
Неудача под Гродно зимой-весной 1706 года, когда с трудом удалось избежать разгрома русской армии, способствовала удалению Г. Б. Огильви с русской службы и возвращению Шереметева в армию. В августе 1706 года Шереметев прибыл в Киев и возглавил всю русскую инфантерию (кавалерия была вверена А. Д. Меншикову). Оперировал в Литве и на Украине, в 1708 году потерпел поражение при Головчине (3 июля). 27 июня 1709 года под Полтавой командовал центром боевых порядков и, номинально, всей русской армией, поэтому можно сказать, что он «в присутствии государя нанес решительное поражение шведской армии Карла XII». Осенью того же года направлен в Лифляндию и осадил Ригу, которую занял после 232 дней осады (с 14/25 ноября 1709 по 4/15 июля 1710 года).
В 1711 году возглавил русскую армию в неудачном Прутском походе, был блокирован превосходящими силами турок и большими усилиями избежал плена. 12 июля 1711 года подписал невыгодный мир, в залог у турок оставлены сын Шафирова, вице-канцлера, который вел переговоры с Турцией, и Михаил Борисович Шереметев, сын фельдмаршала, от лица которого велись переговоры. Заложники были отпущены только в 1714 году, причем сын Шереметева тяжело заболел в пути и не доезжая Киева умер.
В 1712–13 годах Шереметев командовал Южной наблюдательной армией, в 1715–17 - русским корпусом в Померании и Мекленбурге. Был кавалером орденом Белого Орла (Польша) и Черного Орла (Пруссия).
Был одним из самых близких Петру людей, имел право входить к нему без доклада. Тем не менее, не поддерживал некоторые начинания царя, в 1718 году сумел избежать участия в суде над царевичем Алексеем, заявив, что «не может судить царскую кровь».
МЕНШИКОВ Александр Данилович (1673-1729)
с 1709.
Происхождение Меншикова достоверно неизвестно. 13-ти лет попал в услужение к Ф. Лефорту, потом - к царю Петру I, сделан его денщиком, вскоре принят в «потешное войско», в котором до того служили только дворяне. Быстро добился расположения царя, исполнял при нем обязанности камердинера и стал его неизменным спутником во всех поездках и предприятиях. Участвовал в Азовских походах (1695–96) и в «Великом посольстве» в Европу (1697–98). По возвращении на родину вместе с царем участвовал в расправе над стрельцами после их бунта, сделан сержантом Преображенского полка, с 1700 года - поручик бомбардирской роты этого полка (капитаном бомбардирской роты был сам государь).
Участвовал в баталиях Северной войны, сопровождая царя. После взятия крепости Нотебург осенью 1702 года назначен ее губернатором (переименована в Шлиссельбург). В том же году стал воспитателем царевича Алексея Петровича, но так как всюду сопровождал царя, занимал этот пост чисто номинально, тогда же получил от императора титул графа Священной Римской империи (первым из русских).
В 1703 году участвовал во взятии крепости Ниеншанц (1 мая) и захвате двух шведских судов в устье Невы неделю спустя, пожалован орденом Святого Апостола Андрея Первозванного (10 мая, одновременно с царем). 16 мая 1703 года в устье Невы произведена была закладка Санкт-Петербурга. Меншиков, как генерал-губернатор всего отвоеванного у шведов края, назначен был надзирать за его постройкой и за постройкой крепости Кроншлот (с 1723 года - Кронштадт). В том же году сформировал несколько полков (в частности, Ингерманладский пехотный и драгунский), которые затем участвовали в событиях Северной войны.
Летом 1704 года отличился при осаде Нарвы, сделан генерал-поручиком и губернатором захваченной крепости, вскоре сумел отразить нападение генерала Майделя на Санкт-Петербург.
В феврале-марте 1705 года царь Пётр I поручил Меншикову инспекцию русского корпуса под началом генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева, стоявшего в Великом княжестве Литовском, посетил Витебск, Полоцк, Вильно и Ковно. Пользовался полным доверием Петра I, относился к самым влиятельным лицам при дворе, был в числе первых кавалеров учрежденного саксонским курфюрстом Августом II польского ордена Белого Орла.
30 ноября 1705 года получил чин генерала от кавалерии (первым в русской армии), конфликтовал с новым главнокомандующим русской армией генерал-фельдмаршал-лейтенантом Г. Б. Огильви, в январе 1706 года не сумел предотвратить блокаду русской армии в Гродно под началом Огильви. Летом 1706 года добился увольнения Огильви из армии, получил начальство над всей российской регулярной кавалерией, осенью 1706 года со своим корволантом («летучим» корпусом) соединился в Люблине с войсками Августа II и 18/29 октября одержал победу над польско-шведским корпусом под Калишем. Получил чин подполковника лейб-гвардии Преображенского полка и возведен в достоинство князя Священной Римской империи, однако из-за того что Август II заключил сепаратный мир со Швецией, вынужден был уйти из Польши.
В 1707–08 годах стоял в Великом княжестве Литовском, продолжал получать от царя титулы и награды: пожалован в действительные тайные советники, 30 мая получил титул светлейшего князя Ижорского.
С открытием новой антишведской кампании летом 1708 года отличился при Лесной 28 сентября, где нанес поражение идущему к Карлу XII отряду генерала Левенгаупта с обозом. Карл XII вынужден был вторгнуться в Малороссию на соединение с гетманом Мазепой, который принял его сторону. В ответ на это 3 ноября Меншиков опередил шведов и разорил Батурин - ставку гетмана, перебив там все живое. В Полтавском сражении 27 июня 1709 года командовал авангардом, затем кавалерией левого фланга, стал одним из виновников победы. 30 июня у Переволочной принудил к капитуляции остатки армии, взяв в плен генерала Левенгаупта. За заслуги 7 июля 1709 года произведен в генерал-фельдмаршалы.
В 1710 году содействовал взятию Риги и окончательному покорению шведской Прибалтики, получил от датского короля орден Слона. В 1711 году командовал войсками в Курляндии, в 1712–14 годах - в Померании и Шлезвиге: в 1712 году осадил Штеттин, но не смог взять его из-за отсутствия осадной артиллерии и разногласий с союзниками. Летом 1713 года сумел овладеть Тонингеном; вскоре пал и Штеттин, получил от прусского короля орден Черного Орла.
В феврале 1714 года Меншиков вернулся в Санкт-Петербург, на этом закончилась его военная карьера. Он занялся управлением Санкт-Петербургской губернией, значение которой особенно возросло с 1713 года, когда туда переехал двор, Сенат и дипломатический корпус. Участие в обустройстве российского флота принесло Меншикову звание контр-адмирала (1716), затем вице-адмирала (1721).
В январе 1715 года вскрылись казенные злоупотребления Меншикова. Дело тянулось несколько лет, на Меншикова наложено было большое взыскание, но активным участием в осуждении на смерть царевича Алексея в 1718 году (его подпись в приговоре стояла первой) вернул себе монаршую милость. С созданием Государственной Военной коллегии (1719) сделан ее первым президентом, с оставлением в должности Санкт-Петербургского губернатора.
В 1722 году вскрылись новые злоупотребления Меншикова, но и теперь он сумел сохранить свое влияние, благодаря жене Петра Екатерине. В марте 1724 года Меншиков присутствовал при коронации ее Петром в императрицы, шел при этом по правую руку от царя, но по возвращении в Санкт-Петербург опять подвергся опале, был лишен должности губернатора и президента Военной коллегии (в мае 1724 года).
Перед своей смертью Петр помирился с Меншиковым, допустив его к смертному одру. После смерти царя 28 января 1725 года усилиями Меншикова на престол взошла Екатерина; фактическим правителем России стал Меншиков. Он вернулся на должность президента Военной коллегии, 30 августа 1725 года сделан кавалером ордена Святого Александра Невского.
Когда после смерти Екатерины (6 мая 1727 года) на престол взошел Петр II, сын царевича Алексея, влияние Меншикова сохранилось и теперь: он стал адмиралом, 12 мая 1727 года наименован Генералиссимусом , 17 мая перевез молодого императора в свой дворец на Васильевский остров, а 25-го обручил с ним свою дочь Марию. Всевластие Меншикова длилось 4 месяца, когда в сентябре 1727 года в результате сложной интриги он был обвинен в государственной измене, казнокрадстве и вместе с семьей сослан в Березов Тобольской губернии, где умер 22 ноября 1729 года.
Оставшиеся в сиротстве дети по восшествии на престол Анны Иоанновны (1730) были возвращены из ссылки и вступили в права русского дворянства.
РЕПНИН Аникита Иванович (1668-1726)
с 1724.
Представитель древнего княжеского рода. С юных лет состоял при Петре, с 1685 года - поручик «потешной» роты. Участвовал в Азовских походах: в 1695 году состоял генерал-адъютантом при генерал-майоре А. М. Головине, в 1696 году был капитаном фрегата.
С 1698 года - генерал-майор, 25 июня 1699 года получил чин генерала от инфантерии, набрал 11 новых пехотных полков, обмундировал и обучил их, из них 9 поступили в его дивизию («генеральство»). С началом Северной войны не успел к Нарве и не участвовал в сражении; после поражения назначен Новгородским губернатором (вместо взятого в плен И. Ю. Трубецкого) и занялся приведением русской армии в порядок и набором новых полков.
В 1701 году во главе 20-тысячного корпуса направлен в Ливонию (Лифляндию) для содействия саксонскому фельдмаршалу Штейнау, участвовал в неудачном сражении на Двине 8/19 июля 1701 года, после чего в середине августа 1701 года вернулся в Россию.
Штейнау оставил такой отзыв о русском корпусе:
«Сюда прибыли русские войска, числом около 20 000. Люди вообще хороши, не больше 50 человек придется забраковать; у них хорошие мастрихтские и люттихские ружья, у некоторых полков шпаги вместо штыков. Они идут так хорошо, что нет на них ни одной жалобы, работают прилежно и скоро, беспрекословно исполняют все приказания. Особенно похвально то, что при целом войске нет ни одной женщины и ни одной собаки; в военном совете московский генерал сильно жаловался просил, чтобы женам саксонских мушкетеров запрещено было утром и вечером ходить в русский лагерь и продавать водку, потому что через это его люди приучаются к пьянству и разного рода дебоширству. Генерал Репнин человек лет сорока; в войне он не много смыслит, но он очень любит учиться и очень почтителен: полковники все немцы, старые, неспособные люди и остальные офицеры люди малоопытные… »
В последующем участвовал в завоевании русскими Ингрии и Прибалтики, был вторым командующим генералом при взятии Нотебурга (1702), Ниеншанца (1703), Нарвы (1704) и Митавы (1705), стал одним из первых кавалеров учрежденного саксонским курфюрстом ордена Белого Орла. В январе 1706 года вместе с генерал-фельдмаршал-лейтенантом Г. Б. Огильви был блокирован шведским королем Карлом XII в Гродно, но сумел вырваться и соединиться с основными силами. Продолжал командовать дивизией в кампаниях 1707–08 годов. 3 июля 1708 года в битве при Головчине полки его дивизии бежали с поля боя, бросив орудия, за это он был отдан под суд и лишен генеральского чина. В сражении при Лесной 28 сентября 1708 года командовал драгунским полком, после победы заступничеством князя М. М. Голицына был восстановлен в звании генерала и снова получил в командование дивизию . За Полтавскую баталию (1709), где его дивизия выстояла в центре против шведского напора, награжден орденом Святого Апостола Андрея Первозванного. В 1709–10 годах отличился при осаде Риги, сделан Рижским губернатором.
В 1711 году командовал авангардом в несчастном Прутском походе. В 1712–13 годах состоял вторым, после А. Д. Меншикова, начальником войскам в Померании, участвовал во взятии Тонингена и Штеттина (1713), получил от датского короля орден Слона.
В мае 1715 года двинулся в Курляндию и защищал побережье от неприятеля, в 1716 году направлен в Копенгаген в предполагаемых действия против шведов в Сконе, затем расположился в Мекленбурге, в 1717 году занимал некоторые польские воеводства.
В 1719 году назначен генерал-губернатором Лифляндии - эту должность исправлял до конца жизни. 7 мая 1724 года, в день коронации Екатерины Петром I, сделан генерал-фельдмаршалом, вскоре сменил А. Д. Меншикова на посту президента Военной коллегии, оставшись Рижским генерал-губернатором.
После смерти Петра I в январе 1725 года выступил за воцарение Петра II. Несмотря на это по восшествии на престол Екатерины сделан кавалером ордена Святого Александра Невского, однако вскоре удален в Ригу, где умер 3 июля 1726 года.
ГОЛИЦЫН Михаил Михайлович (1675-1730)
с 1725.
Представитель древнего княжеского рода, сын боярина и воеводы Михаила Андреевича Голицына (умер в 1687 году). В 1687 году (12-ти лет) принят барабанщиком в гвардейский Семеновский полк, с 1694 года - прапорщик, участвовал в Азовских походах, сделан капитаном. Позже участвовал в подавлении стрелецкого бунта близ Воскресенского монастыря (1698). В сражении под Нарвой (1700) ранен.
В 1702 году отличился при занятии Нотебурга, сделан полковником лейб-гвардии Семеновского полка. В 1703 году участвовал во взятии Ниеншанца, в 1704 - Нарвы, за отличие при взятии Митавы (1705) получил чин бригадира. В 1706 году произведен в генерал-майоры и назначен командиром дивизии, с которой действовал на территории Речи Посполитой. В кампании 1708 года нанес поражение шведскому авангарду при селе Добром (близ Молятичи) 30 августа, награжден орденом Святого Апостола Андрея Первозванного (единственный, получивший столько высокую награду в столь малом чине). Вскоре вновь отличился в сражении при Лесной 28 сентября, получил чин генерал-поручика. Кроме того, в награду за храбрость Голицын просил государя за князя Репнина (см.), который был восстановлен в звании генерала.
В Полтавском сражении 26 июля 1709 года с отличием командовал гвардейскими полками, затем направлен в погоню и настиг шведов у Переволочной, где вместе с А. Д. Меншиковым заставил их сложить оружие 30 июня.
В 1711 году действовал на Украине против запорожцев, подкрепленных крымскими татарами, участвовал затем в неудачном для русских Прутском походе.
В 1714–21 годах командовал войсками в Финляндии, поразил шведов при Напо (Лапполе) 19 февраля/2 марта 1714 года и был произведен в генерал-аншефы, вскоре участвовал в морском сражении при Гангуте 27 июля/7 августа 1714 года. Ровно через 6 лет, 27 июля/7 августа 1720 года, командуя флотом, одержал победу при Гренгаме (у Ханко).
Во время первого Персидского похода Петра (1722) оставлен начальником в Санкт-Петербурге, в 1723–1728 годах командовал войсками на Украине. После смерти Петра I (в январе 1725) был сторонником воцарения его внука, Петра Алексеевича. Несмотря на это, взошедшая на престол стараниями А. Д. Меншикова жена Петра I Екатерина произвела Голицына в генерал-фельдмаршалы (21 мая 1725 года) и сделала кавалером ордена Святого Александра Невского (30 августа 1725 года). При Петре II (1727) стал членом Верховного Тайного совета и сенатором, с сентября 1728 года - президент Военной коллегии.
В начале 1730 года участвовал в составлении «кондиций» (условий воцарения), ограничивающих власть новой императрицы Анны Иоанновны. После ее коронации и разрыва «кондиций» лишен всех должностей, подвергся опале и вскоре умер (10 декабря 1730 года).
От двух супруг имел 17 детей, из которых Александр Михайлович был российским генерал-фельдмаршалом (см.), одна дочь замужем за фельдмаршалом Бутурлиным, другая - за Румянцевым-Задунайским.
САПЕГА Ян Казимир (умер в 1730 г.)
с 1726.
Представитель влиятельного великолитовского рода, граф, его крестным отцом был король Ян III Собесский. С 1682 года занимал должность старосты Бобруйского, не принимал участия в войне Сапегов с «республиканцами», поэтому после Алькеницкой битвы (1700) избежал репрессий, но вынужден был дать присягу не поддерживать своих родичей. Тем не менее в 1703 году стал одним из инициаторов прошведской конфедерации в Великой Польше, затем Варшавской конфедерации (1704), созданной для низложения Августа и избрания новым королем Станислава Лещинского. Участвовал в сражении у Пултуска против войск Августа II (1703), в 1704 году потерпел поражение от русских под Шкудами. В 1705 году сопровождал архиепископа львовского из Торуни в Варшаву, где тот короновал Станислава Лещинского на польский престол. В 1706 году сделан генеральным старостой великопольским, принял участие в неудачном сражении под Калишем против русской армии. В 1708–09 годах - Великий литовский гетман, признанный королем Швеции Карлом XII, нанес поражение стороннику Августа II гетману Огинскому у Ляховичей (12 апреля 1709 года), но был разбит русским корпусом генерал-фельдмаршал-лейтенанта Г. Гольца у Лядухова на Украине (13 мая). После поражения шведской армии под Полтавой перешел на сторону русско-саксонско-польской коалиции, выпросил помилование, но был лишен гетманской булавы, а его 15-тысячное войско сложило оружие под Брестом 11 ноября 1709 года.
В 1711 году вновь выступил против Августа II, в 1713 году снова получил амнистию. В 1716 году опять примкнул к антиавгустовской Виленской конфедерации в ВКЛ, оставался противником Августа II до конца жизни.
После смерти Петра I сблизился с фактическим правителем России светлейшим князем А. Д. Меншиковым. С обещанием помочь тому в достижении Курляндского герцогского престола в 1726 году прибыл в Санкт-Петербург, где из рук императрицы 10 марта 1726 года получил жезл российского генерал-фельдмаршала, 22 марта стал кавалером сразу двух российских орденов: Святого Апостола Андрея Первозванного и Святого Александра Невского, а сын его был пожалован в камергеры и вскоре также стал кавалером ордена Святого Александра Невского. 12 марта состоялось обручение сына Сапеги Петра Ивановича и дочери Меншикова Марии.
Расстройство планов Меншикова насчет герцогства привело к охлаждению отношений. Вскоре последовала смерть императрицы и обручение Марии Меншиковой с новым императором Петром II, а затем - падение Меншикова. Сапега примкнул к партии Долгоруких, в ноябре 1727 года назначен Санкт-Петербургским генерал-губернатором, но уже весной 1728 года оставил службу и отбыл в Великое княжество Литовское, где безуспешно пытался восстановить положение Сапегов. Умер 22 февраля 1730 года.
БРЮС Яков Вилимович (Яков Даниэль) (1670-1735)
с 1726.
Сын Вилима Брюса, потомка шотландских королей, который поступил на русскую службу в 1647 году и командовал в Пскове полком. Яков Брюс участвовал в Крымских походах (1687, 1689), позже поступил в «потешное войско» Петра I, сопровождал того в Азовских походах (1695–96). За отличие при штурме Азова в 1696 году произведен в полковники. В том же году составил карту земель от Москвы до Малой Азии. В 1698 году сопутствовал Петру в поездках в Англию и Голландию, с началом Северной войны (1700) - генерал-майор артиллерии. После взятия в плен первого русского генерал-фельдцейхмейстера (командующего артиллерией) царевича Имеретинского исполнял его обязанности. В 1701 году назначен заведовать Новгородским приказом (губернатор Новгорода), руководил становлением русской артиллерии, командовал ею при взятии Нотебурга (1702), Ниеншанца (1703) и Нарвы (1704).
В 1706 году произведен в генерал-поручики, участвовал в сражении под Калишем, в 1708 году предводительствовал левым крылом русских войск в битве при Лесной. В Полтавском сражении (1709) снова командовал артиллерией, за успех русского оружия жалован орденом Святого Апостола Андрея Первозванного, вступил в полные права генерал-фельдцейхмейстера.
В 1710 году во главе русских войск покорил Карелию, в 1711 году участвовал в неуспешном Прутском походе, в 1712 - в Померанском и Голштинском походах, начальствуя не только русской, но и союзной (датской и саксонской) артиллерией. Получил от саксонского курфюрста орден Белого Орла.
С 1717 года - сенатор, президент Берг- и Мануфактур-коллегий. В 1721 году вместе с А. И. Остерманом участвовал в подписании Ништадского мира со Швецией, завершившего Северную войну, возведен в графское достоинство провозглашенной Российской империи.
После смерти Петра I и воцарения Екатерины попытался играть политическую роль при дворе, сделан кавалером ордена Святого Александра Невского (30 августа 1725 года), но уже в следующем году испросил отставки, жалован при этом жезлом генерал-фельдмаршала (6 июля 1726 года).
После поражения при Головчине дивизию Репнина принял Самуил Ренцель, который получил при этом чин генерал-поручика. После победы при Лесной Репнину отдали дивизию фон Вердена (лишен команды за опоздание к полю сражения при Лесной). «В компенсацию» фон Вердену за Полтавскую победу пожаловали чин генерал-поручика.
Без учета серии 50 Альбом Атласы чудес Библиотека мифов и сказок Библиотека философии и политики Большая коллекция Большая коллекция. Герои истории Большая_коллекция. Изобразительное искусство Большая коллекция. История мира Большая коллекция. История России Большая коллекция русских художников Большая художественная галерея Великие полотна Военный костюм Грани русской цивилизации Декорации интерьеров Живописная Россия Знаменитые художники мира Золотой фонд Иллюстрированная энциклопедия Историческая библиотека История живописи История и шедевры История искусств История костюма История мировой живописи История русской живописи Классика мирового искусства Книга героев Книжная классика Костюмы народов мира Красота природы Культура и традиции Культура и традиции. Декор и орнамент Культура и традиции. Архитектура Культура и традиции. Животные Культура и традиции. Растения Курс женских рукоделий Легендарная Русь Мастера живописи. Зарубежные художники Мастера живописи. Русские художники Мастера живописи. Эпохи. Стили. Направления Мировая классическая библиотека Мировое путешествие Музеи мира Мы русские Обо всем на свете Образ России Памятники мировой культуры Православие Русская классическая библиотека Русская книга Русская семья. Книги для детей Русская традиция Русские памятники Русский исторический роман Самые знаменитые Святоотеческое наследие Храмы России Христианское знание Шедевры живописи Шедевры иллюстрации Энциклопедии и словари Энциклопедия мирового искусства Энциклопедия русской жизни Большая коллекция. Архитектура Большая историческая библиотека Мастера живописи. Золотой фонд Галерея русской живописи -Русская сказка -Великие мастера -Русская история в картинах -Шедевры от А до Я Детский альбом Занимательные науки Исторический роман История для детей История России -Герои русской истории -Русские победы -Древняя Русь -Цари и императоры -Записки путешественника -Москвоведение -Православная культура -Русский быт -Русская словесность -История XX века -Изобразительное искусство Коллекция сказок Мифы Мой первый учебник Моя первая книга -Занимательные науки -Детский фольклор Приключения и фантастика Рассказы по истории Русская история Русская поэзия Русская школа Сказки о художниках Сказочная кладовая Читаем после букваря Читаем сами Энциклопедия живописи для детей Энциклопедия малыша Энциклопедия тайн и загадок Вселенной Русская сказка в иллюстрациях И.Я. Билибина Русские сказки в иллюстрациях200 лет назад родился последний генерал-фельдмаршал Российской империи Дмитрий Милютин - крупнейший реформатор русской армии.
Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912)
Именно ему Россия обязана введением всеобщей воинской повинности. Для своего времени это была настоящая революция в принципах комплектования армии. До Милютина русская армия являлась сословной, её основу составляли рекруты - солдаты, набранные из мещан и крестьян по жребию. Теперь же в неё призывались все - вне зависимости от происхождения, знатности и богатства: защита Отечества становилась воистину священным долгом каждого. Впрочем, генерал-фельдмаршал прославился не только этим…
ФРАК ИЛИ МУНДИР?
Дмитрий Милютин родился 28 июня (10 июля) 1816 года в Москве. По отцовской линии он принадлежал к дворянам среднего достатка, фамилия которых вела начало от популярного сербского имени Милутин. Отец будущего фельдмаршала, Алексей Михайлович, унаследовал фабрику и имения, обременённые огромными долгами, с которыми он безуспешно пытался расплатиться всю жизнь. Мать же, Елизавета Дмитриевна, урождённая Киселёва, происходила из старого именитого дворянского рода, дядей Дмитрия Милютина был генерал от инфантерии Павел Дмитриевич Киселёв - член Государственного совета, министр государственных имуществ, а позже посол России во Франции.
Алексей Михайлович Милютин интересовался точными науками, являлся членом Московского общества испытателей природы при университете, был автором ряда книг и статей, а Елизавета Дмитриевна прекрасно знала зарубежную и русскую литературу, любила живопись и музыку. С 1829 года Дмитрий учился в Московском университетском благородном пансионе, мало чем уступавшем Царскосельскому лицею, причём плату за его обучение внёс Павел Дмитриевич Киселёв. К этому времени относятся первые научные работы будущего реформатора русской армии. Он составил «Опыт литературного словаря» и синхронические таблицы по , а в возрасте 14–15 лет написал «Руководство к съемке планов с применением математики», которое удостоилось положительных рецензий в двух солидных журналах.
В 1832 году Дмитрий Милютин окончил пансион, получив право на чин десятого класса Табели о рангах и серебряную медаль за успехи в учёбе. Перед ним встал знаковый для молодого дворянина вопрос: фрак или мундир, статская или военная стезя? В 1833 году он отправился в Петербург и по совету дяди поступил унтер-офицером в 1-ю гвардейскую артиллерийскую бригаду. Впереди его ждали 50 лет военной службы. Через полгода Милютин стал прапорщиком, но ежедневная шагистика под присмотром великих князей изнуряла и отупляла настолько, что он даже начал задумываться о смене профессии. К счастью, в 1835 году ему удалось поступить в Императорскую военную академию, которая готовила офицеров Генерального штаба и преподавателей для военно-учебных заведений.
В конце 1836 года Дмитрий Милютин был выпущен из академии с серебряной медалью (на выпускных экзаменах получил 552 балла из 560 возможных), произведён в поручики и определён в Гвардейский генеральный штаб. Но одного жалованья гвардейцу явно недоставало для достойного проживания в столице, даже если он, как это делал Дмитрий Алексеевич, и сторонился развлечений золотой офицерской молодёжи. Так что пришлось постоянно подрабатывать переводами и статьями в различных периодических изданиях.
ПРОФЕССОР ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ
В 1839 году Милютина по его просьбе командировали на Кавказ. Служба в Отдельном Кавказском корпусе была в то время не просто необходимой военной практикой, но и значимой ступенью для успешной карьеры. Милютин разработал ряд операций против горцев, сам участвовал в походе на аул Ахульго - тогдашнюю столицу Шамиля. В этой экспедиции он был ранен, однако остался в строю.
На следующий год Милютин получил назначение на должность квартирмейстера 3-й гвардейской пехотной дивизии, а в 1843-м - обер-квартирмейстера войск Кавказской линии и Черноморья. В 1845 году по рекомендации близкого к наследнику престола князя Александра Барятинского его отозвали в распоряжение военного министра, и одновременно Милютин был избран профессором Военной академии. В характеристике, данной ему Барятинским, отмечалось, что он усерден, отличных способностей и ума, примерной нравственности, в хозяйстве бережлив.
Не бросал Милютин и научных занятий. В 1847–1848 годах вышел его двухтомный труд «Первые опыты военной статистики», а в 1852–1853 годах - профессионально выполненная «История войны России с Франциею в царствование императора Павла I в 1799 году» в пяти томах.
Последняя работа была подготовлена двумя содержательными статьями, написанными им ещё в 1840-х: «А.В. Суворов как полководец» и «Русские полководцы XVIII столетия». «История войны России с Франциею», сразу же после выхода в свет переведённая на немецкий и французский языки, принесла автору Демидовскую премию Петербургской академии наук. Вскоре после этого он был избран членом-корреспондентом академии.
В 1854 году Милютин, будучи уже генерал-майором, стал делопроизводителем Особого комитета о мерах защиты берегов Балтийского моря, который был образован под председательством наследника престола великого князя Александра Николаевича. Так служба свела будущего царя-реформатора Александра II и одного из наиболее эффективных его сподвижников по разработке преобразований…
ЗАПИСКА МИЛЮТИНА
В декабре 1855 года, когда шла столь тяжёлая для России Крымская война, военный министр Василий Долгоруков попросил Милютина составить записку о положении дел в армии. Тот выполнил поручение, особо отметив, что численность вооружённых сил Российской империи велика, но основу войск составляют необученные рекруты и ополченцы, что не хватает грамотных офицеров, отчего новые наборы делаются бессмысленными.
Проводы новобранца. Худ. И.Е. Репин. 1879
Милютин писал, что дальнейшее увеличение армии невозможно и по экономическим причинам, поскольку промышленность неспособна обеспечить её всем необходимым, а ввоз из-за границы затруднён в силу бойкота, объявленного России европейскими странами. Очевидными были проблемы, связанные с недостатком пороха, продовольствия, винтовок и артиллерийских орудий, не говоря уже о бедственном состоянии транспортных путей. Горькие выводы записки во многом повлияли на решение членов совещания и самого молодого царя Александра II начать переговоры о заключении мира (Парижский мирный договор был подписан в марте 1856 года).
В 1856-м Милютина вновь направили на Кавказ, где он занял должность начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса (вскоре переформированного в Кавказскую армию), однако уже в 1860 году император назначил его товарищем (заместителем) военного министра. Новый руководитель военного ведомства Николай Сухозанет, видя в Милютине реального конкурента, пытался отстранить своего заместителя от значимых дел, и тогда у Дмитрия Алексеевича даже появлялись мысли о выходе в отставку для занятий исключительно преподавательской и научной деятельностью. Всё изменилось внезапно. Сухозанета отправили в Польшу, а управление министерством возложили на Милютина.
Граф Павел Дмитриевич Киселёв (1788–1872) - генерал от инфантерии, министр государственных имуществ в 1837–1856 годах, дядя Д.А. Милютина
Первые же его шаги на новом посту были встречены всеобщим одобрением: число чиновников министерства сократилось на тысячу человек, а количество исходящих бумаг - на 45%.
НА ПУТИ К НОВОЙ АРМИИ
15 января 1862 года (менее чем через два месяца после вступления в высокую должность) Милютин представил Александру II всеподданнейший доклад, который, по сути, являлся программой широких преобразований в русской армии. Доклад содержал 10 пунктов: численность войск, их комплектование, штаты и управление, строевая подготовка, личный состав войск, военно-судебная часть, провиантское снабжение, военно-врачебная часть, артиллерия, инженерные части.
Подготовка плана военной реформы потребовала от Милютина не просто напряжения сил (над докладом он работал по 16 часов в сутки), но и изрядной смелости. Министр покусился пусть на архаичную и немало скомпрометировавшую себя в Крымской войне, но всё же легендарную, овеянную героическими преданиями сословно-патриархальную армию, помнившую как «времена очаковские», так и Бородино и капитуляцию Парижа. Однако Милютин решился на этот рискованный шаг. А вернее, на целый ряд шагов, поскольку масштабная реформа вооружённых сил России под его руководством продолжалась без малого 14 лет.
Обучение рекрутов в николаевское время. Рисунок А. Васильева из книги Н. Шильдера «Император Николай I. Его жизнь и царствование»
Прежде всего он исходил из принципа наибольшего сокращения численности армии в мирное время при возможности максимального её увеличения в случае войны. Милютин прекрасно понимал, что немедленно изменить систему набора ему никто не позволит, а потому предложил довести число ежегодно набираемых рекрутов до 125 тыс. при условии увольнения солдат «в отпуск» на седьмом-восьмом году службы. В результате за семь лет численность армии снизилась на 450–500 тыс. человек, но зато образовался резерв обученного запаса в 750 тыс. человек. Нетрудно заметить, что формально это было не сокращение сроков службы, а всего лишь предоставление солдатам временного «отпуска» - обман, так сказать, для пользы дела.
ЮНКЕРА И ВОЕННЫЕ ОКРУГА
Не менее острым оказался вопрос подготовки офицерских кадров. Ещё в 1840 году Милютин писал:
«Наши офицеры образуются совершенно как попугаи. До производства их они содержатся в клетке, и беспрестанно толкуют им: «Попка, налево кругом!», и попка повторяет: «Налево кругом». Когда попка достигает до того, что твердо заучит все эти слова и притом будет уметь держаться на одной лапке… ему надевают эполеты, отворяют клетку, и он вылетает из нее с радостью, с ненавистью к своей клетке и прежним своим наставникам».
В середине 1860-х военно-учебные заведения по требованию Милютина передали в подчинение Военному министерству. Кадетские корпуса, переименованные в военные гимназии, стали средними специальными учебными заведениями. Их выпускники поступали в военные училища, подготавливавшие ежегодно около 600 офицеров. Этого оказалось явно недостаточно для пополнения командного состава армии, и было принято решение о создании юнкерских училищ, при поступлении в которые требовались знания в объёме примерно четырёх классов обычной гимназии. Такие училища выпускали ещё порядка 1500 офицеров в год. Высшее же военное образование было представлено Артиллерийской, Инженерной и Военно-юридической академиями, а также Академией Генерального штаба (ранее Императорская военная академия).
На основании нового устава о строевой пехотной службе, изданного в середине 1860-х, изменилось и обучение солдат. Милютин возродил суворовский принцип - уделять внимание лишь тому, что действительно необходимо рядовым для несения службы: физической и строевой подготовке, стрельбе и тактическим хитростям. В целях распространения грамотности среди рядового состава организовывались солдатские школы, создавались полковые и ротные библиотеки, появились и специальные периодические издания - «Солдатская беседа» и «Чтение для солдат».
Разговоры о необходимости перевооружения пехоты велись ещё с конца 1850-х. Поначалу речь шла о переделывании старых ружей на новый лад, и только через 10 лет, в конце 1860-х, было принято решение отдать предпочтение винтовке системы Бердана № 2.
Чуть раньше, по «Положению» 1864 года, Россию поделили на 15 военных округов. Управления округов (артиллерийское, инженерное, интендантское и медицинское) подчинялись, с одной стороны, начальнику округа, а с другой - соответствующим главным управлениям Военного министерства. Эта система устраняла излишнюю централизацию управления войсками, обеспечивала оперативное руководство на местах и возможность быстрой мобилизации вооружённых сил.
Следующим насущным шагом в деле реорганизации армии должно было стать введение всеобщей воинской повинности, а также усиленная подготовка офицерских кадров и повышение расходов на материальное обеспечение армии.
Однако после выстрела Дмитрия Каракозова в монарха 4 апреля 1866 года позиции консерваторов заметно укрепились. Впрочем, дело было не только в покушении на царя. Надо иметь в виду, что каждое решение о реорганизации вооружённых сил требовало целого ряда нововведений. Так, создание военных округов повлекло за собой «Положение об учреждении интендантских складов», «Положение об управлении местными войсками», «Положение об организации крепостной артиллерии», «Положение об управлении генерал-инспектора кавалерии», «Положение об организации артиллерийских парков» и т.п. И каждое такое изменение неотвратимо обостряло борьбу министра-реформатора с его противниками.
ВОЕННЫЕ МИНИСТРЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
А.А. Аракчеев
М.Б. Барклай-де-Толли
С момента создания Военного министерства Российской империи в 1802 году и вплоть до свержения самодержавия в феврале 1917 года этим ведомством руководили 19 человек, в том числе такие заметные деятели, как Алексей Аракчеев, Михаил Барклай-де-Толли и Дмитрий Милютин.
Последний дольше всех занимал пост министра - целых 20 лет, с 1861 по 1881 год. Меньше всех - с 3 января по 1 марта 1917 года - в этой должности пребывал последний военный министр царской России Михаил Беляев.
Д.А. Милютин
М.А. Беляев
БИТВА ЗА ВСЕОБЩУЮ ВОИНСКУЮ ПОВИННОСТЬ
Неудивительно, что с конца 1866 года самым популярным и обсуждаемым стал слух об отставке Милютина. Его обвиняли в разрушении армии, славной своими победами, в демократизации её порядков, что вело к падению авторитета офицеров и к анархии, и в колоссальных расходах на военное ведомство. Следует отметить, что бюджет министерства действительно только в 1863 году был превышен на 35,5 млн рублей. Однако противники Милютина предлагали урезать суммы, отпускаемые военному ведомству, настолько, что потребовалось бы сократить вооружённые силы наполовину, вообще прекратив рекрутские наборы. В ответ министр представил расчёты, из которых следовало, что Франция тратит на каждого солдата 183 рубля в год, Пруссия - 80, а Россия - 75 рублей. Иными словами, русская армия оказывалась самой дешёвой из всех армий великих держав.
Важнейшие для Милютина баталии развернулись в конце 1872 - начале 1873 года, когда проходило обсуждение проекта Устава о всеобщей воинской повинности. Во главе противников этого венца военных реформ встали фельдмаршалы Александр Барятинский и Фёдор Берг, министр народного просвещения, а с 1882 года министр внутренних дел Дмитрий Толстой, великие князья Михаил Николаевич и Николай Николаевич Старший, генералы Ростислав Фадеев и Михаил Черняев и шеф жандармов Пётр Шувалов. А за спиной у них маячила фигура посла в Петербурге недавно созданной Германской империи Генриха Рейсса, получавшего инструкции лично от канцлера Отто фон Бисмарка. Антагонисты реформ, добившись разрешения знакомиться с бумагами Военного министерства, регулярно составляли записки, полные лжи, которые немедленно появлялись в газетах.
Всесословная воинская повинность. Евреи в одном из воинских присутствий на западе России. Гравюра А. Зубчанинова с рисунка Г. Бролинга
Император в этих сражениях занимал выжидательную позицию, не решаясь принять ни одну из сторон. Он то учреждал комиссию для изыскания путей уменьшения военных расходов под председательством Барятинского и поддерживал идею замены военных округов 14 армиями, то склонялся в пользу Милютина, доказывавшего, что надо или отменить всё, что было сделано в армии в 1860-х годах, или твёрдо идти до конца. Морской министр Николай Краббе рассказывал, как проходило обсуждение вопроса о всеобщей воинской повинности в Государственном совете:
«Сегодня Дмитрий Алексеевич был неузнаваем. Он не ожидал нападений, а сам бросался на противника, да так, что вчуже было жутко… Зубами в глотку и через хребет. Совсем лев. Наши старички разъехались перепуганные».
В ХОДЕ ВОЕННЫХ РЕФОРМ УДАЛОСЬ СОЗДАТЬ СТРОЙНУЮ СИСТЕМУ УПРАВЛЕНИЯ АРМИЕЙ И ПОДГОТОВКИ ОФИЦЕРСКОГО КОРПУСА, установить новый принцип её комплектования, перевооружить пехоту и артиллерию
Наконец 1 января 1874 года Устав о всесословной воинской повинности был утверждён, а в высочайшем рескрипте на имя военного министра сказано:
«Тяжелыми трудами вашими в этом деле и просвещенным на него взглядом вы оказали государству услугу, которую я ставлю себе в особое удовольствие засвидетельствовать и за которую выражаю вам мою душевную признательность».
Таким образом, в ходе военных реформ удалось создать стройную систему управления армией и подготовки офицерского корпуса, установить новый принцип её комплектования, во многом возродить суворовские методы тактического обучения солдат и офицеров, повысить их культурный уровень, перевооружить пехоту и артиллерию.
ИСПЫТАНИЕ ВОЙНОЙ
Русско-турецкую войну 1877–1878 годов Милютин и его антагонисты встречали с совершенно противоположными чувствами. Министр волновался, поскольку реформа армии только набирала обороты и ещё многое предстояло сделать. А его оппоненты надеялись, что война вскроет несостоятельность реформы и заставит монарха прислушаться к их словам.
В целом события на Балканах подтвердили правоту Милютина: армия с честью выдержала испытание войной. Для самого же министра подлинной проверкой на прочность стала осада Плевны, а точнее, то, что произошло после третьего неудачного штурма крепости 30 августа 1877 года. Главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич Старший, потрясённый неудачей, решил снять осаду с Плевны - ключевого пункта турецкой обороны в Северной Болгарии - и отвести войска за Дунай.
Представление пленного Осман-паши Александру II в Плевне. Худ. Н. Дмитриев-Оренбургский. 1887. Среди высших военных чинов России изображён министр Д.А. Милютин (крайний справа)
Милютин возражал против такого шага, объясняя, что к русской армии вскоре должно подойти подкрепление, да и положение турок в Плевне далеко не блестящее. Но на его возражения великий князь раздражённо ответил:
«Если считаете возможным, то и принимайте командование на себя, а я прошу меня уволить».
Трудно сказать, как развивались бы события дальше, если бы на театре военных действий не присутствовал Александр II. Он прислушался к доводам министра, и после осады, организованной героем Севастополя генералом Эдуардом Тотлебеном, 28 ноября 1877 года Плевна пала. Обращаясь к свите, государь тогда объявил:
«Знайте, господа, что сегодняшним днем и тем, что мы здесь, мы обязаны Дмитрию Алексеевичу: он один на военном совете после 30 августа настаивал на том, чтобы не отступать от Плевны».
Военного министра наградили орденом Святого Георгия II степени, что было случаем исключительным, поскольку тот не имел ни III, ни IV степени этого ордена. Милютина возвели в графское достоинство, но самое главное заключалось в том, что после трагического для России Берлинского конгресса он стал не просто одним из самых близких царю министров, но и фактическим главой внешнеполитического ведомства. Товарищ (заместитель) министра иностранных дел Николай Гирс отныне согласовывал с ним все принципиальные вопросы. Давний недруг нашего героя Бисмарк писал императору Германии Вильгельму I:
«Министр, который теперь имеет решающее влияние на Александра II, - это Милютин».
Император Германии даже попросил российского собрата убрать Милютина с поста военного министра. Александр ответил, что с удовольствием выполнит просьбу, но при этом назначит Дмитрия Алексеевича на должность главы МИДа. Берлин поспешил отказаться от своего предложения. В конце 1879 года Милютин принял деятельное участие в переговорах по поводу заключения «Союза трёх императоров» (Россия, Австро-Венгрия, Германия). Военный министр ратовал за активную политику Российской империи в Средней Азии, советовал переключиться с поддержки Александра Баттенберга в Болгарии, отдав предпочтение черногорцу Божидару Петровичу.
ЗАХАРОВА Л.Г. Дмитрий Алексеевич Милютин, его время и его мемуары // Милютин Д.А. Воспоминания. 1816–1843. М., 1997.
***
ПЕТЕЛИН В.В. Жизнь графа Дмитрия Милютина. М., 2011.
ПОСЛЕ РЕФОРМ
При этом в 1879 году Милютин смело утверждал: «Нельзя не признать, что все наше государственное устройство требует коренной реформы снизу доверху». Он решительно поддержал действия Михаила Лорис-Меликова (кстати, кандидатуру генерала на пост всероссийского диктатора предложил именно Милютин), предусматривавшие понижение выкупных платежей крестьян, упразднение Третьего отделения, расширение компетенции земств и городских дум, учреждение общего представительства в высших органах власти. Однако время реформ заканчивалось. 8 марта 1881 года, через неделю после убийства народовольцами императора, Милютин дал последний бой консерваторам, выступавшим против одобренного Александром II «конституционного» проекта Лорис-Меликова. И бой этот проиграл: по мнению Александра III, страна нуждалась не в реформах, а в успокоении…
«НЕЛЬЗЯ НЕ ПРИЗНАТЬ, что всё наше государственное устройство требует коренной реформы снизу доверху»
21 мая того же года Милютин вышел в отставку, отклонив предложение нового монарха стать наместником на Кавказе. В его дневнике появилась тогда такая запись:
«При настоящем ходе дел, при нынешних деятелях в высшем правительстве мое положение в Петербурге даже в качестве простого, безответного свидетеля было бы невыносимо и унизительно».
При выходе в отставку Дмитрий Алексеевич получил в дар портреты Александра II и Александра III, осыпанные бриллиантами, а в 1904 году - такие же портреты Николая I и Николая II. Милютин был награждён всеми российскими орденами, и в том числе бриллиантовыми знаками ордена Андрея Первозванного, а в 1898 году в ходе торжеств в честь открытия в Москве памятника Александру II его произвели в генерал-фельдмаршалы. Проживая в Крыму, в симеизском имении, он оставался верен давнему девизу:
«Вовсе не надо отдыхать, ничего не делая. Нужно только менять работу, и этого довольно».
В Симеизе Дмитрий Алексеевич упорядочил дневниковые записи, которые вёл с 1873 по 1899 год, написал замечательные многотомные воспоминания. Внимательно следил он и за ходом Русско-японской войны, и за событиями Первой русской революции.
Жил он долго. Судьба будто бы вознаграждала его за то, что недодала его братьям, ведь Алексей Алексеевич Милютин ушёл из жизни 10 лет от роду, Владимир - в 29, Николай - в 53 года, Борис - в 55 лет. Дмитрий Алексеевич умер в Крыму на 96-м году жизни, через три дня после смерти своей супруги. Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве рядом с братом Николаем. В советские годы место погребения последнего фельдмаршала империи было утрачено…
Почти всё своё состояние Дмитрий Милютин оставил армии, богатую библиотеку передал родной Военной академии, а имение в Крыму завещал Российскому Красному Кресту.
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
