История и падение третьего рейха. Уильям Ширер: Взлет и падение Третьего Рейха

Третий Рейх (Drittes Reich) - так неофициально называлось Германское государство с 1933 по 1945 год. Немецкое слово Reich дословно обозначает "земли, которые подчинены одной власти". Но, как правило, его переводят как "держава", "империя", реже "царство". Все зависит от контекста. Далее в статье будет описан взлет и падение Третьего Рейха, достижения империи во внешней и внутренней политике.

Общая информация

В историографии и литературе Третий Рейх называют фашистской или нацистской Германией. Первое название, как правило, применялось в советских изданиях. Но данное употребление термина несколько неверно, поскольку Муссолини в Италии и Гитлера имели существенные отличия. Проявлялись различия и в идеологии, и в политическом устройстве. В то время Германия была страной, в которой был установлен тоталитарный режим. В государстве существовала однопартийная система и доминирующая идеология - национал-социализм. Контроль правительства распространялся абсолютно на все области деятельности. Третий Рейх поддерживался властью немецкой Национал-социалистической рабочей партии. Руководителем этого образования был Адольф Гитлер. Он также являлся бессменным главой страны до самой своей смерти (1945 год). Официальное звание Гитлера - "рейхсканцлер и фюрер". Падение Третьего Рейха произошло в конце Второй мировой. Незадолго до этого, в 1944 году, была осуществлена неудачная попытка переворота и покушения на Гитлера ("Заговор Генералов"). Нацистское движение имело широкий размах. Особое значение имела символика фашизма - свастика. Ее использовали практически везде, выпускались даже монеты Третьего Рейха.

Внешняя политика

С 1938-го в этом направлении отмечалось определенное стремление к политической и территориальной экспансии. Марши Третьего Рейха прошли по разным государствам. Так, в марте указанного выше года был произведен аншлюс (присоединение силой) Австрии, а в период с сентября 38-го по март 39-го были присоединены к Германскому государству Клайпедский край и Чехия. Затем территории страны расширились еще больше. В 39-м были присоединены некоторые польские области и Данциг, а в 41-м произошла аннексия (насильственное присоединение) Люксембурга.

Вторая мировая

Необходимо отметить небывалый успех Германской империи в первые годы войны. Марши Третьего Рейха прошли по большей части континентальной Европы. Были захвачены многие территории, за исключением Швеции, Швейцарии, Португалии и Испании. Одни области были оккупированы, другие де-факто считались зависимыми гособразованиями. К последним, например, можно отнести Хорватию. При этом были и исключения - это Финляндия и Болгария. Они были союзниками Германии и осуществляли все-таки самостоятельную политику. Но к 1943 году наметился существенный перелом в военных действиях. Перевес теперь был на стороне Антигитлеровской коалиции. К январю 45-го боевые действия были перенесены на довоенную германскую территорию. Падение Третьего Рейха произошло после роспуска Фленсбургского правительства, которым руководил Карл Дениц. Это случилось в 1945 году, 23 мая.

Возрождение экономики

В течение первых лет правления Гитлера Германия достигла успеха не только во внешней политике. Надо здесь сказать, что достижения фюрера способствовали и экономическому возрождению государства. Результаты его деятельности оценивались рядом зарубежных аналитиков и в политических кругах как чудо. Царившая в послевоенной Германии до 1932 года безработица снизилась с шести миллионов до неполного одного к 1936-му. В этот же период отмечался рост промышленного производства (до 102%), удвоился и доход. Ускорились темпы производства. На протяжении первого года нацистского правления в значительной степени управление экономикой определялось Ялмаром Шахтом (сам Гитлер почти не вмешивался в его деятельность). При этом была направлена, в первую очередь, на трудоустройство всех безработных за счет резкого увеличения объема общественных работ, а также стимулирования сферы частного предпринимательства. Для незанятых предусматривался госкредит в форме специальных векселей. Существенно понизились ставки по налогам для компаний, расширявших капвложения и обеспечивающих стабильное увеличение занятости.

Вклад Ялмара Шахта

Следует сказать, что экономика страны с 1934 года взяла военный курс. По мнению многих аналитиков, истинное возрождение Германии основывалось на перевооружении. Именно на него были направлены усилия рабочего и предпринимательского класса совместно с деятельностью военных. Военная экономика была организована таким образом, чтобы функционировать и в мирное время, и в период боевых действий, но ориентирована в целом на войну. Способности Шахта заниматься финансовыми делами были направлены на оплату подготовительных мероприятий, перевооружения в частности. Одной из его уловок являлось печатание банкнот. Шахт обладал способностью проворачивать достаточно ловко различные махинации с валютой. Иностранные экономисты даже подсчитали, что в то время обладала сразу 237 курсами. Шахт заключал очень выгодные товарообменные сделки с различными странами, показывал, к удивлению аналитиков, надо сказать, что чем выше устанавливался долг, тем шире можно было развернуть бизнес. Возрожденная таким образом Шахтом экономика с 1935 по 1938 год использовалась исключительно для финансирования перевооружения. Оценивалась она в 12 млрд марок.

Контроль Германа Геринга

Этот деятель принял на себя часть функций Шахта и стал "диктатором" экономики Германии в 1936 году. Несмотря на то что сам Геринг был, как, собственно, и Гитлер, невеждой в экономической сфере, страна перешла к системе военной тотальной внутренней политики. Был разработан четырехлетний план, целью которого было превращение Германии в государство, способное самостоятельно себя обеспечить всем необходимым на случай войны и блокады. В результате импорт был уменьшен до самого возможного минимума, также было начато жесткое контролирование цен и размера зарплаты, дивиденды стали ограничиваться 6% годовых. Начали массово строиться суперсооружения Третьего Рейха. Это были огромные заводы по производству тканей, горючего, прочих товаров из собственного сырья. Также стала развиваться сталелитейная промышленность. В частности, возводились суперсооружения Третьего Рейха - гигантские заводы Геринга, где в производстве использовалась исключительно местная руда. В результате экономика Германии была полностью мобилизована для военных нужд. При этом промышленники, чьи доходы резко возросли, стали механизмами этой "военной машины". Вместе с этим деятельность самого Шахта была скована огромными ограничениями и отчетностью.

Экономика перед началом Второй мировой

На смену Шахту в 1937 году пришел Вальтер Функ. Он занимал сначала пост министра экономики, а затем, спустя два года, в 1939 году, стал президентом Рейхсбанка. По оценкам специалистов, Германия к началу Второй мировой, в целом, конечно, "разогнала" экономику. Но оказалось, что вести продолжительные боевые действия Третий Рейх был не готов. Снабжение материалами, сырьем было ограничено, а объем самого внутреннего производства было минимальным. В течение всех военных лет положение с трудовыми ресурсами было крайне напряженным, как в качественном, так и в количественном смысле. Однако, несмотря на все сложности, за счет тотального контроля госаппарата и немецкой организованности экономика все-таки встала на нужные рельсы. И хотя шла война, производство в стране росло неуклонно. Увеличивался с течением времени и объем военной промышленности. Так, к примеру, в 1940-м году он составил 15% от валового производства, а к 1944-му - уже 50%.

Развитие научно-технической базы

В системе вузов Германии существовал гигантский научный сектор. К нему принадлежали высшие технические заведения и университеты. К этому же сектору относилось НИИ "Общество Организационно все учреждения находились в подчинении Министерства Просвещения, Воспитания и Науки. В этой структуре, где состояли тысячи ученых, был собственный научный совет, членами которого были представители разных дисциплин (медицины, литейного и горного дела, химии, физики и прочих). У каждого такого ученого была в подчинении отдельная группа специалистов одного профиля. Каждый член совета должен был направлять научную и исследовательскую активность и планирование своей группы. Вместе с этим сектором существовала промышленная независимая научная исследовательская организация. Ее значение стало ясно только после того, как в 1945-м союзники Германии присвоили результаты ее деятельности себе. К сектору этой промышленной организации относились лаборатории крупных концернов "Сименс", "Цейсс", "Фарбен", "Телефункен", "Осрам". Эти и прочие предприятия располагали огромными средствами, аппаратурой, отвечавшей техническим требованиям того времени, высококвалифицированными сотрудниками. Эти концерны могли работать с большей, чем, к примеру, институтские лаборатории, производительностью.

Министерство Шпеера

Кроме исследовательских промышленных групп и разных научных лабораторий при вузах довольно крупной организацией был НИИ вооруженных сил. Но, опять-таки, этот сектор не был цельным, а был расколот на несколько частей, разбросанных по отдельным видам войск. Особое значение приобрело во время войны министерство Шпеера. Надо сказать, что в этот период значительно сократились возможности поставки лабораториям и институтам сырья, оборудования и кадров, промышленность в стране едва справлялась с большим объемом заказов от военных управлений. Министерство Шпеера получило полномочия решать различные производственные вопросы. Например, о том, какую следует остановить как ненужную, какую продолжить, так как она имеет важное стратегическое значение, какие изыскания должны стать приоритетными, играющими решающую роль.

Военное дело

Оружие Третьего Рейха производилось с внедрением различных научных разработок, по специально созданным технологиям. Разумеется, при выбранном курсе экономики другого и быть не могло. Германия должна была не только обеспечить себя в промышленном смысле, но и иметь укомплектованные войска. Кроме обычного, начало разрабатываться и "холодное оружие" Третьего Рейха. Однако все проекты были заморожены еще до разгрома фашизма. Результаты многих исследовательских работ послужили отправной точкой для научной деятельности государств Антигитлеровской коалиции.

Награды Третьего Рейха

До прихода нацистов к власти существовала определенная система, в соответствии с которой вручение памятных знаков отличия осуществлялось правителям земель, то есть носило характер территориальный. С приходом Гитлера были внесены существенные изменения в процесс. Так, до начала Второй мировой фюрер лично и назначал, и вручал награды Третьего Рейха любого вида. Позже данное право получили разные уровни командного состава войск. Но остались некоторые знаки отличия, которые, кроме Гитлера, не мог вручать никто (например,

Текущая страница: 1 (всего у книги 100 страниц) [доступный отрывок для чтения: 66 страниц]

Уильям Ширер
Взлет и падение Третьего Рейха

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

К читателю

Хотя, живя и работая в Германии в первую половину недолгого существования Третьего Рейха, я имел возможность наблюдать, как Адольф Гитлер, диктатор великой и загадочной нации, консолидировал силы, а затем вверг страну в пучину войн, личный опыт не заставил бы меня взяться за перо и написать эту книгу, если бы в конце Второй мировой войны не произошло событие, не имеющее аналогов в истории.

Я имею в виду захват секретных государственных архивов Германии и всех их филиалов, включая архивы министерства иностранных дел, сухопутных войск и военно-морских сил, национал-социалистической партии и тайной полиции Генриха Гиммлера. Думаю, в истории не было прецедентов, когда столь ценные материалы попадали в руки современных исследователей. До сих пор архивы великих держав – даже после поражения в войне и революционного свержения правительства, как это имело место в России в 1917 году и в Германии в 1918 году, – охранялись государством. Полностью публиковались лишь те документы, которые служили интересам правительства, пришедшего к власти.

Стремительный крах Третьего Рейха весной 1945 года привел к тому, что в результате капитуляции были обнародованы не только многочисленные секретные документы, но и такие бесценные материалы, как личные дневники, строго засекреченные выступления, отчеты конференций, переписка и даже телефонные разговоры нацистских главарей, по распоряжению Германа Геринга записанные специальной службой, размещавшейся в министерстве военно-воздушных сил.

Генерал Франц Гальдер, например, вел дневник, делая стенографические записи по нескольку раз на дню. Записи генерала – уникальный источник краткой информации за период с 14 августа 1939-го по 24 сентября 1942 года, когда он занимал пост начальника генерального штаба сухопутных войск и ежедневно встречался с Гитлером и другими главарями нацистской Германии. Среди дневников это наиболее показательные записи, но есть и другие, также представляющие большую ценность. Сюда относятся дневники доктора Йозефа Геббельса, министра пропаганды, близкого соратника Гитлера по партии, и генерала Альфреда Йодля, начальника штаба оперативного командования вооруженных сил (ОКВ). Существуют также записи самого ОКВ и штаба военно-морских сил. Действительно, в шестидесяти тысячах досье военно-морских архивов Германии, захваченных в замке Тамбах под Кобургом, приводятся практически все сигналы связи, судовые журналы, дневники, меморандумы и другие документы немецкого военно-морского флота, датированные апрелем 1945 года, когда они были найдены, и более ранние, начиная с 1868 года – года создания военно-морских сил Германии.

485 тонн материалов министерства иностранных дел Германии, захваченные 1-й американской армией в различных замках и шахтах Гарца в тот момент, когда по приказу из Берлина их должны были уничтожить, охватывают не только период Третьего Рейха, но и Веймарскую республику и начинаются со времени правления Бисмарка – Второго Рейха.

Долгие годы по окончании войны тонны нацистских документов лежали опечатанными на большом военном складе в американском городе Александрия, штат Виргиния. Правительство США не высказывало желания хотя бы вскрыть ящики и посмотреть, какие материалы представят интерес для историков. Наконец в 1955 году, десять лет спустя после того, как они были захвачены, по инициативе Американской исторической ассоциации и благодаря финансовой поддержке нескольких частных фондов материалы были открыты. Небольшая группа ученых, не располагавшая достаточным оборудованием, приступила к работе – анализу и фотографированию документов, прежде чем правительство поспешно передало их Германии, Материалы оказались настоящей находкой.

Большую ценность представляют и такие документы, как 51 частично застенографированное «выступление» фюрера о военном положении, которое ежедневно обсуждалось в ставке Гитлера, и полный текст бесед нацистского главаря со старыми товарищами по партии и секретарями во время войны. Первые удалось обнаружить среди обугленных бумаг, оставшихся после Гитлера в Берхтесгадене, офицеру-разведчику 101-й воздушно-десантной дивизии США, вторые были найдены в материалах Мартина Бормана.

Сотни тысяч захваченных нацистских документов были спешно отправлены в Нюрнберг на судебный процесс и фигурировали в качестве улик против главных нацистских военных преступников. Освещая в газете первую половину Нюрнбергского процесса, я собрал кипу мимеографических копий, а позднее – опубликованные в сорока двух томах свидетельские показания и документы, дополненные десятью томами переводов важных материалов на английском языке. Тексты других документов, собранные в пятнадцатитомных сериях по материалам следующих двенадцати судебных процессов в Нюрнберге, также представляют определенную ценность, хотя многие свидетельские показания и факты не приведены.

И наконец, помимо этих объемистых материалов имелись подробные записи допросов немецких военных, партийных и государственных служащих, их свидетельские показания, данные под присягой на различных послевоенных судебных процессах, что обеспечивало исследователей информацией, на мой взгляд, ранее им неизвестной.

Естественно, я не мог прочесть документацию в полном объеме – это не по силам одному человеку, однако я тщательно проанализировал значительную часть материалов. Работа замедлялась из-за отсутствия подходящих ориентиров, как и у других исследователей, трудившихся над таким же обилием информации.

Весьма знаменательно, как мало находившиеся в Германии во времена нацизма журналисты и дипломаты знали о том, что происходило за фасадом Третьего Рейха. Тоталитарная диктатура в силу своей природы действовала в строжайшей тайне и умела оградить эту тайну от посторонних взглядов. Довольно просто было выделять и описывать неприкрашенные, волнующие и часто вызывающие отвращение события, происходившие в Третьем Рейхе: приход Гитлера к власти, поджог рейхстага, кровавую расправу над Ремом, аншлюс Австрии, капитуляцию Чемберлена в Мюнхене, оккупацию Чехословакии, нападение на Польшу, Скандинавию, Западную Европу, Балканы и Россию, ужасы нацистской оккупации и концентрационных лагерей, ликвидацию евреев.

Но втайне принятые роковые решения, интриги, измены, мотивы и заблуждения, приведшие к этому, сцены, сыгранные главными актерами за опущенным занавесом, размах осуществляемого ими террора и техника его организации – все это и многое другое в значительной степени было нам неведомо, пока не всплыли на свет секретные документы нацистской Германии.

Кое-кто, возможно, полагает, что слишком рано писать историю Третьего Рейха, что такую задачу надо оставить потомкам, у которых появится временная перспектива. Я обнаружил, что подобный взгляд особенно распространен во Франции, когда приехал туда, чтобы провести определенную исследовательскую работу. Мне говорили, что историку нужно заниматься эпохой Наполеона, но никак не более поздним периодом.

В таком подходе есть свои плюсы. Историки ждали пятьдесят, сто или больше лет, прежде чем описать какую-либо страну, империю или эпоху. Но не происходило ли это главным образом потому, что требовалось много времени, чтобы разыскать подходящие документы и представить подлинный материал? И, несмотря на все преимущества временной перспективы, не терялось ли что-то, поскольку у авторов отсутствовало личное знание эпохи, атмосферы того времени и исторических фигур, которых они описывали?

В случае с Третьим Рейхом – а он поистине уникален – в момент его падения имелись почти все документальные материалы, которые были дополнены свидетельскими показаниями военных и государственных деятелей, оставшихся в живых или позднее понесших самое суровое наказание. Располагая уникальными источниками и хорошо помня жизнь в нацистской Германии, внешний облик, поведение и характер лиц, находившихся у власти, в первую очередь Гитлера, я решил, чего бы мне это ни стоило, изложить историю взлета и падения Третьего Рейха.

«Я прожил всю войну, – заметил Фукидид в «Истории Пелопонесской войны» – величайшем историческом труде, когда-либо написанном, – с годами постигая события и уделяя им внимание, чтобы познать их истинный смысл».

Мне было довольно трудно (и не всегда удавалось) познать истинный смысл событий, происходивших в гитлеровской Германии. Лавина фактического материала помогала в поисках истины, что, вероятно, было возможно и двадцать лет назад, но его обилие часто вводило в заблуждение. Во всех записях и свидетельских показаниях непременно встречались загадочные противоречия.

Несомненно, что мои собственные предубеждения, тесно связанные с личным жизненным опытом и поведением, время от времени проникают на страницы этой книги. Я в принципе не приемлю тоталитарную диктатуру, но стал испытывать еще большее отвращение к ней, живя в Германии и наблюдая, как гнусно оскорбляют человеческую личность. И все же в этой работе я постарался быть предельно объективным, заставляя говорить вместо себя факты и каждый раз ссылаясь на источники. В книге нет вымышленных ситуаций, сцен или цитат, все основано на документах, свидетельских показаниях или личных наблюдениях. Примерно в шести случаях, когда вместо фактов выдвигаются предположения, этому даются соответствующие объяснения.

Не сомневаюсь, что моя трактовка событий многими будет оспорена. Это неизбежно, поскольку ошибаться может каждый. Я решился изложить свои взгляды, чтобы сделать повествование более ясным и обоснованным, выбрав самое бесспорное из свидетельских показаний и используя собственный жизненный опыт и знания.

Книга первая
Приход Гитлера к власти

Глава 1
Рождение Третьего Рейха

В канун рождения Третьего Рейха Берлин лихорадило. Веймарской республике – это было ясно чуть ли не каждому, – пришел конец. Агония республики длилась уже более года. Генерала Курта фон Шлейхера, как и его предшественника Франца фон Палена, мало волновала судьба республики и еще меньше – судьба демократии. Генерал, как и фон Папен, назначенный президентским указом канцлером и руководивший страной, не согласовывая своих действий с парламентом, находился у власти уже пятьдесят семь дней.

28 января 1933 года, в субботу, он был внезапно смещен престарелым президентом республики фельдмаршалом фон Гинденбургом. Адольф Гитлер, глава национал-социалистической партии – самой крупной политической партии Германии, потребовал назначить его канцлером демократической республики, которую он поклялся уничтожить.

В те роковые дни в столице распространялись самые невероятные слухи. Поговаривали, что Шлейхер вместе с генералом Куртом фон Хаммерштейном, командующим сухопутными войсками, при поддержке Потсдамского гарнизона готовят путч и собираются арестовать президента и установить военную диктатуру. Не исключали также вероятности нацистского путча. Берлинские штурмовики при содействии полицейских, симпатизировавших нацистам, намеревались захватить Вильгельмштрассе, где находились президентский дворец и большинство государственных учреждений.

Поговаривали и о всеобщей забастовке. В воскресенье 29 января около ста тысяч рабочих собрались в Лустгартене в центре Берлина, чтобы протестовать, если Гитлера назначат главой нового правительства. Однажды, во времена Капповского путча в 1920 году, посредством всеобщей забастовки удалось спасти республику, когда правительство бежало из столицы.

Большую часть ночи с воскресенья на понедельник Гитлер не спал, прохаживаясь взад-вперед по номеру отеля «Кайзерхоф», расположенного на Рейхсканцлерплац, неподалеку от резиденции канцлера. Несмотря на некоторую нервозность, он был абсолютно уверен, что его час пробил. Почти месяц он вел секретные переговоры с Папеном и другими лидерами правого крыла консерваторов. Пришлось идти на компромисс. Ему бы не позволили сформировать правительство, состоящее только из нацистов. Но он мог стать главой коалиционного правительства, члены которого (восемь из одиннадцати не принадлежали к национал-социалистической партии) разделяли бы его взгляды о необходимости ликвидировать демократический веймарский режим. Лишь старый упрямый президент, похоже, стоял на его пути. 26 января, за два дня до решающих событий, убеленный сединами фельдмаршал заявил генералу фон Хаммерштейну, что «не намерен назначать этого австрийского капрала ни министром обороны, ни рейхсканцлером».

Тем не менее под давлением сына, майора Оскара фон Гинденбурга, статс-секретаря президента Отто фон Мейснера, Папена и других членов придворной клики президент в конце концов сдался. Ему было восемьдесят шесть лет, и возраст давал о себе знать. В воскресенье 29 января, после обеда, когда Гитлер с Геббельсом и другими товарищами сидели за чашкой кофе, в комнату ворвался Герман Геринг, председатель рейхстага и второй человек после Гитлера в нацистской партии, и решительно заявил, что утром Гитлер будет назначен канцлером.

В понедельник 30 января 1933 года, около полудня, Гитлер отправился в рейхсканцелярию на беседу с Гинденбургом, которая имела роковые последствия для самого Гитлера, для Германии и для всего человечества. Из окон «Кайзерхофа» Геббельс, Рем и другие нацистские главари с нетерпением наблюдали за дверями канцелярии, откуда вскоре должен был появиться фюрер. «По его лицу мы узнаем, удалось добиться успеха или нет», – заметил Геббельс. Даже тогда они не были до конца уверены в успехе. «Сердца наши переполняли сомнения, надежды, радость, уныние… – записал впоследствии в своем дневнике Геббельс. – Мы так часто разочаровывались, что непросто было всей душой уверовать, что великое чудо свершилось».

Несколько минут спустя они стали свидетелями этого чуда. Человек с усиками Чарли Чаплина, бедствовавший в юности, никому не известный солдат Первой мировой войны, всеми покинутый в Мюнхене в суровые послевоенные дни, чудаковатый главарь «пивного путча», оратор, мастерски владеющий аудиторией, австриец, а не немец по происхождению, которому исполнилось лишь сорок три года, был только что приведен к присяге в должности рейхсканцлера Германии.

Проехав сотню метров до «Кайзерхофа», он оказался в компании своих закадычных друзей – Геббельса, Геринга, Рема и других «коричневых», которые помогли ему расчистить тернистый путь к власти. «Он ничего не сказал, и никто из нас ничего не произнес, – отметил Геббельс, – но глаза его были полны слез».

До поздней ночи штурмовые отряды нацистов исступленно маршировали с факелами, празднуя победу. Четко разбившись на колонны, они появились из глубины Тиргартена и прошествовали под Триумфальной аркой Бранденбургских ворот вниз по Вильгельмштрассе. Духовые оркестры громко трубили военные марши под оглушающий бой барабанов, нацисты распевали новый гимн «Хорст Вессель» и старинные немецкие песни, энергично отбивая каблуками ритм по мостовой. Факелы, которые они держали высоко над головами, напоминали в темноте огненную ленту, и это вызывало восторженные возгласы людей, толпившихся на тротуарах.

Гинденбург наблюдал за марширующими из окна дворца, тростью отбивая ритм, явно довольный тем, что наконец-то нашел на пост канцлера человека, способного пробудить в народе истинно немецкие чувства. Вряд ли он подозревал, какого зверя спустил сегодня с цепи.

Чуть дальше по Вильгельмштрассе у открытого окна рейхсканцелярии стоял радостный и возбужденный Адольф Гитлер, он пританцовывал, периодически выбрасывая руку в нацистском приветствии и весело смеялся, пока на глаза вновь не навернулись слезы.

Происходящие в тот вечер события вызвали у одного иностранного наблюдателя иные чувства. «Факельное шествие проплыло мимо французского посольства, – писал посол Франции в Германии Андре Франсуа-Понсе, – и я смотрел вслед ему с тяжелым сердцем и тревогой».

Усталый, но счастливый Геббельс вернулся домой в три часа ночи. Прежде чем отойти ко сну, он записал в дневнике: «Похоже на сон… на сказку… рождение нового рейха. Четырнадцать лет работы увенчались победой. Немецкая революция началась!»

«Третий Рейх, рождение которому было положено 30 января 1933 года, – хвастался Гитлер, – просуществует тысячу лет». И впредь нацистская пропаганда будет часто называть его «тысячелетним» рейхом. Он просуществует двенадцать лет и четыре месяца, но за этот мимолетный с точки зрения истории период вызовет на земле потрясения более мощные и разрушительные, чем любая из существовавших ранее империй, вознеся немцев к таким высотам власти, какие им были неведомы более тысячи лет, сделав их хозяевами Европы от Атлантики до Волги, от Северного моря до Средиземноморья и ввергнув в пучину разрухи и отчаяния в конце Второй мировой войны, которую хладнокровно спровоцировала немецкая нация и в ходе которой на оккупированных территориях царили террор и страх, по масштабам истребления народов и уничтожения человеческой личности превзошедшие самые дикие тирании предшествующих веков. Человек, создавший Третий Рейх, правивший страной с необычайной жестокостью и безжалостной прямолинейностью, вознесший Германию на гребень столь головокружительного успеха и приведший ее к столь печальному концу, был, несомненно, злым гением. Верно, что он обнаружил в немцах (хотя таинственное провидение и вековой жизненный опыт уже сформировали их к тому времени) то, что послужило материалом для достижения его собственных зловещих целей. Однако можно почти с уверенностью утверждать, что без Адольфа Гитлера, личности демонической, обладавшей несгибаемой волей, сверхъестественной интуицией, хладнокровной жестокостью, незаурядным умом, пылким воображением и – вплоть до окончания войны, когда в упоении властью и успехом он зашел слишком далеко, – удивительной способностью оценивать обстановку и людей, не было бы и Третьего Рейха.

Как заметил выдающийся немецкий историк Фридрих Майнеке: «Это один из известных примеров необычной силы личности в истории».

Некоторым немцам и, безусловно, многим иностранцам казалось, что в Берлине к власти пришел какой-то фигляр и шарлатан. Большинство же немцев считали Гитлера (или вскоре стали считать) по-настоящему обаятельным лидером. Они слепо шли за ним в течение двенадцати последующих лет, словно он обладал неким пророческим даром.

Зная его происхождение и юность, трудно представить более неподходящую кандидатуру на роль продолжателя дела Бисмарка, династии Гогенцоллернов и президента Гинденбурга, чем этот странный мужлан-австрияк, родившийся в половине седьмого вечера 20 апреля 1889 года в скромной гостинице «Цум Поммер» в городе Браунау-ам-Инн, расположенном на границе с Баварией.

Месту рождения на австро-германской границе придавалось большое значение, поскольку в юности Гитлер был одержим идеей, согласно которой два германоязычных народа принадлежат одному рейху и не могут быть разделены границей. Его чувства были настолько сильны и глубоки, что в тридцать пять лет, сидя в немецкой тюрьме и диктуя книгу, которая стала для Третьего Рейха руководством к действию, Гитлер в первой же строке подчеркнул, что видит определенную символику в том, что родился именно там:

«То, что судьба выбрала Браунау-ам-Инн местом моего рождения, кажется мне сейчас знаком Божьим. Этот маленький городок находится на границе двух немецких государств, объединению которых мы, более молодое поколение, решили посвятить свою жизнь, чего бы это нам ни стоило… Небольшой городок видится мне символом высокого предназначения».

Адольф Гитлер был третьим сыном от третьего брака мелкого австрийского чиновника, незаконнорожденного, до тридцати девяти лет носившего фамилию своей матери Шикльгрубер. Фамилия Гитлер встречалась как по материнской, так и по отцовской линии. И бабушка Гитлера по матери, и дед его по отцу носили фамилию Гитлер или ее варианты – Гидлер, Гютлер, Гюттлер. Мать Адольфа доводилась его отцу двоюродной сестрой, и на брак потребовалось разрешение епископа.

Предки будущего немецкого фюрера на протяжении поколений обитали в Вальдфиртеле – районе Нижней Австрии, расположенном между Дунаем, Богемией и Моравией. Направляясь из Вены в Прагу или Германию, я неоднократно проезжал мимо этого места. Холмистое, лесное, с крестьянскими деревеньками и небольшими фермами, находящееся от Вены в каких-нибудь пятидесяти километрах, оно казалось убогим и заброшенным, словно события австрийской истории не коснулись его. Жители отличались суровым нравом, как и чешские крестьяне, проживавшие чуть севернее. Родственные браки были делом привычным, как в случае с родителями Гитлера, и дети, рожденные вне брака, не были редким явлением.

Быт родственников по материнской линии отличался стабильностью. Четыре поколения семьи Клары Пёльцль жили в деревне Шпиталь, в доме под номером тридцать семь. История предков Гитлера по отцовской линии совершенно иная. Как мы заметили, произношение фамилии менялось, менялось и местожительство семьи. Гитлерам было свойственно непостоянство, вечная тяга к переездам из деревни в деревню. Они брались то за одну работу, то за другую, не желая связывать себя прочными узами, проявляли по отношению к женщинам некоторое легкомыслие.

Иоганн Георг Гидлер, дед Адольфа, был бродячим мельником, подрабатывая то в одной, то в другой деревушке Нижней Австрии. В 1824 году через пять месяцев после свадьбы у него родился сын, но жена с ребенком умерли. Он женился вторично восемнадцать лет спустя в Дюрентале на сорокасемилетней крестьянке Марии Анне Шикльгрубер из деревни Штронес. За пять лет до замужества, 7 июня 1837 года, она родила внебрачного сына, будущего отца Адольфа Гитлера, которого назвала Алоисом. Вполне вероятно, что Иоганн Гидлер приходился ребенку отцом, но данных, подтверждающих это, нет. Во всяком случае, Иоганн в конце концов женился на ней, однако усыновить после свадьбы мальчика не удосужился, и ребенку дали фамилию матери Шикльгрубер.

Мария умерла в 1847 году. После ее кончины Иоганн Гидлер исчез, и о нем ничего не было слышно в течение тридцати лет. В возрасте восьмидесяти четырех лет он объявился в городе Вейтра в Вальдфиртеле, заменив в своей фамилии букву «д» на «т» (Гитлер), чтобы заверить у нотариуса в присутствии трех свидетелей, что он – отец Алоиса Шикльгрубера. Почему старику потребовалось столько времени, чтобы сделать этот шаг, и почему он его в конце концов сделал, из имеющихся источников неясно. Согласно версии Хайдена, Алоис впоследствии признался приятелю, что это было необходимо для получения наследства от дяди – брата мельника, вырастившего юношу в своей семье. Запоздалое признание отцовства было, таким образом, зафиксировано 6 июня 1876 года, а 23 ноября приходский священник в Дёллершейме, получив письменное извещение нотариуса, зачеркнул в церковной книге фамилию Шикльгрубер и записал: «Гитлер».

С этого момента отец Адольфа на законном основании носил фамилию Гитлер, которая, естественно, перешла к его сыну. Лишь в 30-е годы предприимчивые журналисты, порывшись в архивах приходской церкви, раскопали факты происхождения Гитлера и, несмотря на запоздалое признание старым Иоганном Георгом Гидлером своего внебрачного сына, пытались называть нацистского фюрера Адольфом Шикльгрубером.

В странной жизни Адольфа Гитлера, полной необъяснимых превратностей судьбы, этот случай, имевший место за тринадцать лет до его рождения, кажется самым необъяснимым. Если бы восьмидесятичетырехлетний бродячий мельник не объявился, чтобы признать свое отцовство по отношению к тридцатидевятилетнему сыну спустя тридцать лет после смерти его матери, Адольфа Гитлера звали бы Адольфом Шикльгрубером.

Факт сам по себе, может быть, малозначащий, однако я слышал, как немцы строили догадки по поводу того, удалось бы Гитлеру стать хозяином Германии, если бы он остался Шикльгрубером. Есть что-то смешное в том, как эту фамилию произносят немцы на юге страны. Разве можно представить толпу, неистово выкрикивающую: «Хайль! Хайль, Шикльгрубер!»? «Хайль, Гитлер!» не только напоминало вагнеровскую музыку, воспевающую языческий дух древнегерманских саг и соответствующую мистическому настрою массовых нацистских сборищ, но и использовалось во времена Третьего Рейха как обязательная форма приветствия, заменявшее даже привычное «алло». «Хайль, Шикльгрубер!» – это представить гораздо труднее1
Гитлер, очевидно, и сам понимал это. В юности он признался своему единственному другу Августу Кубичеку, что ничто его так не обрадовало, как перемена фамилии отцом. Он заявлял, что фамилия Шикльгрубер кажется ему «какой-то грубой, топорной, не говоря уже о том, что она громоздка и неудобна. Фамилию Гидлер он находил… слишком мягкой, а вот Гитлер звучит славно и легко запоминается».

Очевидно, родители Алоиса никогда не жили вместе и после свадьбы, и будущий отец Адольфа Гитлера рос в семье своего дяди, который, приходясь Иоганну Георгу Гидлеру братом, произносил свою фамилию на иной лад и был известен как Иоганн фон Непомук Гютлер. Принимая во внимание оголтелую с ранней молодости ненависть нацистского фюрера к чехам – нации, которую он впоследствии полностью лишил независимости, следует сказать, что Непомук был национальным святым чешского народа, и некоторые историки усматривают в этом наличие чешской крови в его роду.

Алоис Шикльгрубер вначале изучал сапожное дело в деревне Шпиталь, но, будучи, как и его отец, натурой беспокойной, вскоре отправился на заработки в Вену. В восемнадцать лет он вступил в пограничную полицию австрийской таможенной службы, через девять лет получил повышение и женился на Анне Гласл-Хёрер, приемной дочери таможенного чиновника. За невесту дали небольшое приданое, и социальный статус Алоиса повысился – обычное явление в среде австро-венгерского чиновничества низшего звена. Но брак этот оказался несчастливым. Анна была на четырнадцать лет старше мужа, слаба здоровьем и не могла иметь детей. Прожив шестнадцать лет, они расстались, и через три года, в 1883 году, она умерла.

До разрыва с женой Алоис, теперь уже на законном основании именовавшийся Гитлером, сошелся с молодой кухаркой при гостинице Франциской Матцельсбергер, которая в 1882 году родила от него сына, тоже Алоиса. Через месяц после смерти жены он женился на кухарке, а через три месяца она родила ему дочь Ангелу. И второй брак Алоиса оказался недолговечным. Год спустя Франциска скончалась от туберкулеза. А через шесть месяцев Алоис Гитлер женился в третий – и последний – раз.

Новой невесте Кларе Пёльцль, которая в скором времени станет матерью Адольфа Гитлера, было двадцать пять, ее мужу – сорок восемь, и они давно знали друг друга. Клара была родом из Шпиталя – деревни, в которой проживали многочисленные родственники Гитлеров. Иоганн фон Непомук Гютлер, в семье которого вырос племянник Алоис Шикльгрубер-Гитлер, приходился ей дедушкой. Таким образом, Алоис доводился Кларе двоюродным братом, и на их брак, как мы уже знаем, потребовалось разрешение епископа.

Это был союз, о котором таможенный чиновник подумывал задолго до момента, когда Клара вошла в его первую семью, где не было детей, в качестве приемной дочери. Девочка прожила с Шикльгруберами в Браунау несколько лет. Первая жена Алоиса часто болела, и у него, по-видимому, возникла мысль жениться на Кларе, как только он станет вдовцом. Отцовское признание и получение Алоисом наследства совпали с шестнадцатилетием девушки, когда она по закону уже могла выйти замуж. Но, как известно, первая жена после разрыва прожила еще несколько лет, а Алоис тем временем связался с кухаркой, и Клара в двадцать лет, покинув родную деревню, уехала в Вену, где нанялась служанкой.

Вернулась она через четыре года, чтобы вести хозяйство в доме двоюродного брата, – Франциска в последние месяцы жизни тоже жила отдельно от мужа. Алоис Гитлер и Клара Пёльцль поженились 7 января 1885 года, а через четыре месяца и десять дней у них родился первенец Густав. Он умер во младенчестве, как и дочь Ида, родившаяся в 1886 году.

Адольф Гитлер был их третьим ребенком. Младший брат Эдмунд, родившийся в 1894 году, прожил всего шесть лет. Пятый, и последний, ребенок – дочь Паула родилась в 1896 году и пережила своего брата.

Сводный брат Адольфа Алоис и сводная сестра Ангела – дети Франциски Матцельсбергер – выросли и стали взрослыми. Ангела, хорошенькая молодая женщина, вышла замуж за служащего налогового управления по фамилии Раубал, после его смерти работала в Вене экономкой, а одно время, если верить сведениям Хайдена, кухаркой в еврейской благотворительной общине. В 1928 году она переехала к Гитлеру в Берхтесгаден для ведения хозяйства, и в нацистских кругах много говорили о вкусной венской сдобе и сладких блюдах на десерт, приготовленных Ангелой, которые Гитлер поглощал с волчьим аппетитом. Она уехала от него в 1936 году, чтобы выйти замуж за профессора архитектуры в Дрездене, и Гитлер, будучи уже рейхсканцлером и диктатором, не простил ей этого и даже отказался сделать свадебный подарок. Она была единственной родственницей, с кем Гитлер в зрелом возрасте поддерживал тесные отношения. А впрочем, было еще одно исключение. У Ангелы была дочь – тоже Ангела (Гели) Раубал, красивая блондинка, к которой Гитлер, как мы убедимся, питал по-настоящему глубокое чувство.

Адольфу Гитлеру не нравилось, когда при нем упоминали имя сводного брата. Алоис Матцельсбергер, в дальнейшем по праву именовавшийся Алоисом Гитлером, стал официантом и на протяжении долгих лет был не в ладах с законом. В восемнадцать лет его приговорили за кражу к пяти месяцам тюрьмы, а в двадцать (тоже за кражу) – к восьми месяцам. В конце концов он переехал в Германию, но тут же впутался в новую историю. В 1924 году, когда Адольф Гитлер томился в тюрьме за организацию бунта в Мюнхене, гамбургский суд приговорил Алоиса Гитлера к шестимесячному заключению за двоеженство. Затем, как рассказывает Хайден, он поселился в Англии, женился, но вскоре бросил семью.

С приходом к власти национал-социалистов для Алоиса Гитлера настали счастливые времена. Он открыл небольшую пивную в предместье Берлина, а незадолго до окончания войны перенес ее на Витгенбергерплац, в фешенебельный квартал на западе столицы. Пивную часто посещали нацисты, и в первые годы войны, когда с продуктами было плохо, в ней всегда царило изобилие. В те дни я тоже иногда заглядывал туда. Шестидесятилетний Алоис, тучный, простоватый и добродушный, внешне мало походил на знаменитого сводного брата и ничем не отличался от многочисленных владельцев небольших питейных заведений, разбросанных по Германии и Австрии. Дела у него шли хорошо, и он, предав забвению небезупречное прошлое, наслаждался обеспеченной жизнью.

Боялся он лишь одного – чтобы сводный брат в припадке раздражения не отнял лицензию. В пивной поговаривали, что фюрер сожалел о существовании сводного брата, напоминавшего ему о скромном происхождении их семьи. Помнится, Алоис отказывался участвовать в каких бы то ни было разговорах о сводном брате, – разумная мера предосторожности, правда, разочаровавшая тех, кто пытался узнать как можно больше о прошлом человека, уже к тому времени приступившего к завоеванию Европы.

Как в случае с любым серьезным историческим следованием, важно определить степень авторитета его автора, ведь во многом таким параметром мы руководствуемся, субъективно воспринимая изложенный материал. В предисловии к первому изданию книги «Взлет и падение Третьего рейха» (The Rise and Fall of the Third Reich) на русском языке есть интересная ремарка, о том, что книгу Уильяма Ширера рекомендовал глава американской делегации на американо-советском симпозиуме, проводившимся в послевоенные годы. И хотя количество изданий, посвященных Второй Мировой Войне продолжает расти, к сожалению, не в сторону качества, конкретно «Взлет и падение Третьего рейха» до сих пор обладает авторитетом в кругах историков и просто людей, увлеченных темой. В отличие от видного британского историка Лиделла Гарта, автор этой книги долгое время был в эпицентре событий, связанных с фашизацией бывшей Веймарской республики. Уильям Ширер работал американским корреспондентом в Германии с 1926 по декабрь 1941 года, когда была объявлена война Соединенным штатам, хотя после за крахом третьего рейха наблюдал с расстояния. Вы наверняка будете удивлены тем количеством ситуаций и важных событий, непосредственным свидетелем которых был докладчик (большинство цитируется из другой работы Уильяма Ширера — «Берлинский дневник»)

Можно привести простой, но яркий пример. Уильям Ширер поведал в книге «Взлет и падение Третьего рейха» об эмоциях, которые ему, с помощью бинокля удалось прочесть на лице Адольфа Гитлера 18 июня 1940 года во время судьбоносного перемирия в Компьенском лесу. Едва ли в других источниках вы встретите подобный момент. Журналист и в будущем историк, обладая определенной свободой передвижения и составления материала для американской прессы, присутствовал на большинстве важных собраний нацистской партии. Уильям Ширер раз за разом дает собственную оценку выступлениям фюрера, сравнивая их между собой по степени агрессивности оратора. Что невероятно интересно – описывает настроение немцев в преддверие или после важных перемен, скажем, выборов президента или вступления в новую Мировую Войну. Читаешь о пустынных улицах, молчаливо намекавших об отсутствии энтузиазма отправлять сыновей и мужей в окопы. Приводит автор и воспоминания о диалогах с коллегами, политиками, простыми жителями. Личный опыт и оценочные суждения непосредственного участника, таким образом, начинают играть важное значение в восприятии массива информации книги «Взлет и падение Третьего рейха» (The Rise and Fall of the Third Reich).

Взлет и падение Третьего рейха — Источники

И если Уинстон Черчилль активно наполняет свои известные книги о Второй мировой собственной дипломатической перепиской, Уильям Ширер не ограничивается собственным дневником и памятью. Сам автор, в обращении к читателю, говорит о колоссальной работе, проделанной им при подготовке материалов, во что легко веришь. Самый жестокий конфликт в истории, Вторая Мировая Война, оставил после себя, в том числе, массу информации для изучения. Сейчас речь, среди прочего, о захваченных немецких документах Третьего рейха . Сотни тон документации войск, дипломатической переписки Министерства Иностранных дел при фон Нейрате и Риббентропе, даже стенограммы совершенно секретных совещаний в ставке Фюрера АДольфа Гитлера и в закрытой обстановке среди верхушки партии. Автор изучил солидную долю этих материалов о Третьем рейхе, в том числе многотомные свидетельства Нюрнбергских процессов и активно оперирует информацией из официальных источников. Повсеместно ощущаешь этот нечеловеческий труд, который говорит сам за себя. И хотя есть ремарка о нескольких моментах с додумыванием, это нисколько не портит впечатление о книге «Взлет и падение Третьего рейха» .

Военные мемуары видных личностей как источник

Следующий важный источник для исследований Третьего рейха, требующий уже большей внимательности к разным точкам зрения на одни и те же вопросы – это мемуары и дневники видных участников той войны. Уильям Ширер не приводит отрывки из жизни будней солдат Восточного фронта, но зато регулярно оперирует сохранившимися записями Йозефа Геббельса, итальянского графа Чиано, Франца Гальдера, Гейнца Гудериана, фон Рундштедта, Уинстона Черчилля, переводчика Гитлера Пауля Шмидта. Конечно, точность военных мемуаров и их соответствие реальным событиям часто ставят под сомнение, но в данном случае автора больше интересовало как раз личное отношение причастных. Ведь спорные события затрагивались довольно редко. Очень кстати, что к середине 1950-х годов, когда Уильям Ширер трудился над своим исследованием «Взлет и падение Третьего рейха» , уже вышли в свет большинство мемуаров видных деятелей, переживших войну. Личные воспоминания позволяют более эмоционально подойти к тому или иному важному событию, особенно попытаться оценить Третий рейх изнутри. Ведь любая система и объединение – это, в первую очередь, сами люди, а не каменные стены или танки. Писатель делает очень интересный упор на изменении отношения к перспективам Третьего рейха между 1938 и 1945 годами его руководителями.

Важным личным мнением, которой пронизывает красной нитью оба тома книги «Взлет и падение Третьего рейха» (The Rise and Fall of the Third Reich), конечно, выступает содержание печально известной в широких массах Mein Kampf . Собственное изложение будущим фюрером Адольфом Гитлером событий своей жизни и мировоззрений постоянно соотносятся Уильямом Ширером со всей судьбой Германии при национал-социализме и Третьем рейхе. Ведь с приходом этой незаурядной и страшной личности к власти, судьба государства следовала с ее представлениями бок о бок – до самого краха. Автор не раз повторяет, что книга, которую многие считают экстремисткой, могла и вовсе предотвратить Вторую Мировой Войну, если бы ее нездоровым идеям и автору придали должное значение. Ведь вся будущая политика расовой ненависти, беспрецедентного завоевания Lebensraum на Востоке, внутренняя политика полицейского государства Третьего рейха – все это было затронуто и озвучено еще в далеком 1925 году. Ширер Уильям вызывает беспримерное уважение своей сдержанной позицией, когда дело заходит об идеологиях. Он не доказывает с пеной у рта свою позицию и старается передавать тот или иной вопрос сразу под несколькими углами. И все это в разгар Холодной войны. Британские и американские источники часто критикуют за преуменьшение роли СССР в разгроме нацистов и, наоборот, в преувеличивании значения второго фронта на Западе. Уильям Ширер этим совершенно не грешит и, местами с восхищением, говорит о стремительном отпоре на Востоке.

Что касается оценок автором конкретно качеств отдельных деятелей в книге «Взлет и падение Третьего рейха» (The Rise and Fall of the Third Reich), то здесь Уильям Ширер грешит такой практикой, как навешивание ярлыков . Люди в теме отлично знают о неоднозначных способностях отдельных лидеров Третьего рейха, таких как Иоахим фон Риббентроп, Альфред Розенберг, Герман Геринг. Но, пожалуй, не слишком профессионально регулярно оперировать такими характеристиками как: пьяница , шарлатан , уголовник и, самое любимое – австрийский ефрейтор . Это довольно топорное воздействие на читателя, без которого можно было обойтись. В любом случае, вы всегда имеете возможность сопоставлять разные источники информации, где труд Ширера «Взлет и падение Третьего рейха» (The Rise and Fall of the Third Reich) является одним из них, одним из наиболее авторитетных. Сегодня в живых не осталось уже ни одного видного участника тех событий, ведь прошло семьдесят лет только после окончания войны и Краха Третьего рейха, не говоря уже о временах Веймарской республики и зарождении Третьего Рейха. И подобный анализ свидетельств людей, принимавших важное участие в описываемых событиях – наследие для нас с вами и для будущих поколений.

Как и в труде Уинстона Черчилля, здесь мы имеем шесть книг, которые условно делят историю книги «Взлет и падение Третьего рейха», становления Третьего рейха и дороги в небытие на шесть временных периодов. Уильям Ширер заходит издалека, начиная от рождения и детства Адольфа Гитлера, и заканчивает, как не трудно догадаться, Нюрнбергским трибуналом над военными преступниками Третьего рейха. Поэтому нельзя сказать, что книги охватывают период 1933-1945 г.г. ведь именно эти даты наиболее часто фигурируют на обложках разных книг. Более того, Уильям Ширер скрупулезно подошел к теме и сделал то, что предпринимают единицы исследователей Второй Мировой Войны и нацистской Германии – затронул историю становления Первого и Второго германских рейхов и самой Веймарской республики. Ведь очень важно понимать предпосылки прихода национал-социалистов к власти, в том числе опыт предыдущих завоеваний и вооруженных конфликтов. Не раз на страницах книги «Взлет и падение Третьего рейха» вы встретите мнение, что немцы всегда были высокомерной нацией, с собственным виденьем политики и прав держав на просторы в Европы, чем не преминули воспользоваться идеологи нацизма.

Название, и в других разделах, говорит само за себя. Мы обращаемся к истории этой неоднозначной и загадочной личности, пожалуй, самой узнаваемой в мировой истории или, во всяком случае, в истории ХХ века. От мальчика служки в католическом храме, до лидера восьмидесятимиллионного государства Третьего рейха. В этой части книги «Взлет и падение Третьего рейха» речь идет об истоках нацисткой идеологии и знакомстве первых видных функционеров будущей всесильной НСДАП. Много ссылок на Mein Kampf и мемуары друга детства Гитлера, Августа Кубичека.

После неудачного Пивного Путча и тюремного заключения, незаурядный Адольф Гитлер восстает из политического пепла и собирает вокруг себя постепенно самую грозную силу в тогдашней республике. Эта часть книги Уиляьма Ширера будет интересна людям, увлекающимся политическими играми, интригами и примерами узурпации власти. Участие в выборах, устранение нежелательных элементов, полный контроль над государством нового Третьего рейха. Последние главы о полицейских порядках в необразованном Рейхе подробно обозревают так называемый процесс фашизации в Германии – контроль за общественными структурами, СМИ, бытом граждан.

Книга III. Путь к войне

Здесь Уильям Ширер подробнейшим образом анализирует те несколько лет перевооружения Германии и наращивания амбиций ее фюрера, которые привели к Второй Мировой Войне. Фактически, можно называть эти главы книги «Взлет и падение Третьего рейха» причинами самого известного конфликта. Огромный объем дипломатической закулисной политики, рассмотренный под разными углами. Известные аннексии Гитлера и все возрастающие амбиции. Читается на одном увлеченном дыхании.

Уильям Ширер небанально подошел к самой главной для многих теме – самой Второй Мировой Войне. Он очень удачно не стал сосредотачиваться на вещах, которые не в ее прерогативе – военных стратегиях, дотошной точности военных потерь. Все это присутствует, но лишь для общего понимания периода. Автор же сосредотачивается как раз на внутренней ситуации в самом Третьем рейхе, на ситуации с гражданским населением и в ставках фюрера.

Книга V. Начало конца

В этой части книги «Взлет и падение Третьего рейха» автор также проводит уникальный анализ, который обходят должным вниманием практически все исследователи. Уильям Ширер, на основе доступных материалов, стенограмм, записей, мемуаров, выступлений Гитлера и совершенных страшных деяний, описывает то будущее, которое приготовили лидеры нацистов и Третьего рейха для захваченной Европы. Также здесь довольно подробно описывается деятельность немецкого сопротивления и знаменитое покушение на фюрера 20 июля 1944 года . Вместе с этим Уильям Ширер обозревает наступление коалиции союзников с обеих фронтов.

Книга VI. Падение Третьего рейха

Заключительный раздел книги «Взлет и падение Третьего рейха» повествует о нарастающем отчаянии, как среди партийных деятелей Третьего рейха, так и военных на всех фронтах. Некогда воспеваемое величие тысячелетнего рейха рушилось на глазах, а Гитлер превращался в подозрительного сгорбленного старика с трясущейся рукой. Последние дни битвы за Берлин и ответственность, которую понесла Германия за поддержку своих лидеров после краха Третьего рейха.

В качестве заключения хочется сказать, что остался исключительно доволен книгой Уильяма Ширера, даже на фоне тех известных работ, которые уже прочел (в том числе Типпельскирх, Черчилль). Хочется посоветовать книгу «Взлет и падение Третьего рейха» всем людям годами увлекаются темой Второй Мировой войны.

Некоторые интересные факты из книги Уильяма Ширера

Во время наступления союзников с Запада весной 1945 года 1-ая американская армия захватила 485 тонн материалов Министерства Иностранных дел Германии в замках и шахтах гор Гарц. Документы Третьего рейха удалось захватить до их уничтожения, которое было санкционировано ранее из Берлина. До 1955 г. они хранились опечатанными на военном складе в американском городе Александрия. После сам Уильям Ширер использовал их для написания книги «Взлет и падение Третьего рейха».

29 января 1933 года, накануне ожидаемого назначения Гитлера канцлером, около 100 000 немецких рабочих вышли на протесы в Берлине и других городах. Они призывали удержать нацистов от прихода к законной власти.

Помимо сводной сестры Ангелы, у Адольфа Гитлера были еще братья и сестры, которые не пережили детство. Сначала у родителей родился сын Густав, умерший в младенчестве. После дочь Ида. После третьего по счету ребенка Адольфа, был младший брат Эдмунд, проживший шесть лет, а после еще дочь Паула. Паула дожила до 1960 года.

До приезда в Ландсбергскую тюрьму Рудольфа Гесса, предварительные наброски Mein Kampf записывал под диктовку Эмиль Морис – первый командир нацистских боевых отрядов СС.

Первым Рейхом считалась Священная Римская Империя. Вторым – империя, созданная Бисмарком в 1871 году после победы над Францией.

14 ноября 1938 президент США Франклин Рузвельт отозвал американского посла Хьюго Вильсона из Германии, таким образом, кроме прочего, отреагировал на погромы Хрустальной ночи. 18 ноября был отозван германский посол из Вашингтона.

Гитлер имел некорректные представления о мотивах и амбициях Соединенных штатов и даже думал, что те могут аннексировать часть территории Канады, что расстроит отношение с Великобританией.

Части узников Освенцима по прибытию в лагерь смерти вручали заполненные открытки, с пометками, что все хорошо. Нужно было только вписать адрес для отправки.

16 мая 1933 года президент США Рузвельт призвал глав 44 государств к разоружению и постепенному запрету наступательного оружия. В своей речи на следующий день Адольф Гитлер лживо приветствовал идею, пока Германия готовилась к беспрецедентному перевооружению.

Вскоре после начала Мировой Войны, французское правительство начала умиротворять Англию не осуществлять бомбардировок немецких городов, опасаясь ответных мер по своей территории. В это время немецкие генералы боялись уничтожения промышленных мощностей в Рурской области.

Ниже обложки выходивших на русском языке изданий

Полезная статья? Расскажи о ней!

Гитлер планировал покинуть Берлин и направиться в Оберзальцберг 20
апреля, в день, когда ему исполнялось 56 лет, чтобы оттуда, из легендарной
горной твердыни Фридриха Барбароссы, руководить последней битвой третьего
рейха. Большинство министерств уже переехали на юг, переправив туда в
переполненных грузовиках государственные документы и охваченных паникой
чиновников, отчаянно стремившихся вырваться из обреченного Берлина. Десятью
днями ранее Гитлер отправил в Берхтесгаден большую часть домашней прислуги,
чтобы она могла подготовить к его приезду расположенную в горах виллу
Бергхоф.
Однако судьба распорядилась иначе и он уже больше не увидел своего
излюбленного пристанища в Альпах. Конец приближался гораздо быстрее, чем
рассчитывал фюрер. Американцы и русские стремительно продвигались к месту
встречи на Эльбе. Англичане стояли у ворот Гамбурга и Бремена, угрожая
отрезать Германию от оккупированной Дании. В Италии пала Болонья, и союзные
войска под командованием Александера вступили в долину реки По. Овладев 13
апреля Веной, русские продолжали продвигаться вверх по Дунаю, а навстречу им
вниз по реке шла американская 3-я армия. Они встретились в Линце, родном
городе Гитлера. Нюрнберг, на площадях и стадионах которого на протяжении
всей войны проходили демонстрации и митинги, что должно было означать
превращение этого древнего города в столицу нацизма, теперь был осажден, а
части американской 7-й армии обошли его и двинулись на Мюнхен - родину
нацистского движения. В Берлине уже слышался гром русской тяжелой
артиллерии.

"В течение недели, - отмечал в своем дневнике за 23 апреля граф Шверин
фон Крозиг, легкомысленный министр финансов, стремглав бежавший из Берлина
на север при первом же сообщении о приближении большевиков, - не произошло
никаких событий, лишь нескончаемым потоком прибывали посланцы Иова {По
библейским сказаниям, вестники беды. - Прим. ред.}. Судя по всему, нашему
народу уготована страшная судьба".
В последний раз Гитлер выехал из своей ставки в Растенбурге еще 20
ноября, поскольку приближались русские, и с тех пор до 10 декабря пребывал в
Берлине, который почти не видел с начала войны на Востоке. Затем он
направился в свою западную ставку в Цигенберге, расположенную близ
Бад-Наухайма, чтобы руководить колоссальной авантюрой в Арденнах. После ее
провала он вернулся 16 января в Берлин, где и оставался до конца. Отсюда он
руководил своими разваливавшимися армиями. Его ставка размещалась в бункере,
расположенном на глубине 15 метров под имперской канцелярией, огромные
мраморные залы которой превратились в руины в результате воздушных налетов
союзников.

Физически он заметно деградировал. Молодой армейский капитан, впервые
увидевший фюрера в феврале, позднее так описывал его внешность:
"Голова у него слегка тряслась. Его левая рука висела плетью, а кисть
дрожала. Глаза сверкали непередаваемым лихорадочным блеском, вызывая страх и
какое-то странное оцепенение. Его лицо и мешки под глазами создавали
впечатление полного истощения. Все движения выдавали в нем дряхлого
старика".
С момента покушения на его жизнь 20 июля он перестал кому-либо
доверятьcя даже старым соратникам по партии. "Мне лгут со всех сторон", -
возмущенно говорил он в марте одной из своих секретарш.
"Я ни на кого не могу положиться. Меня кругом предают. От всего этого
меня просто тошнит... Если со мной что-нибудь случится, Германия останется
без вождя. У меня нет преемника. Гесс - сумасшедший, Геринг несимпатичен
народу, Гиммлера отвергнет партия, кроме того, он совсем неартистичен.
Поломайте себе голову и скажите, кто может стать моим преемником".
Казалось, на данном историческом отрезке времени вопрос о преемнике
чисто отвлеченный, однако это было не так, да иначе и быть не могло в
безумной стране нацизма. Не только фюрер мучился этим вопросом, но и, как мы
вскоре убедимся, ведущие кандидаты в его преемники.

Последнее важное решение Гитлера

День рождения Гитлера, 20 апреля, прошел достаточно спокойно, хотя
генерал Карл Коллер, начальник штаба ВВС, присутствовавший на праздновании в
бункере, отметил его в своем дневнике как день новых катастроф на быстро
разваливавшихся фронтах. В бункере находились нацисты старой гвардии -
Геринг, Геббельс, Гиммлер, Риббентроп и Борман, а также уцелевшие
военачальники - Дениц, Кейтель, Йодль и Кребс - и новый начальник
генерального штаба сухопутных войск. Он поздравил фюрера с днем рождения.
Верховный главнокомандующий не был, как обычно, мрачен, несмотря на
сложившуюся обстановку. Он все еще верил, как он заявил за три дня до этого
своим генералам, что на подступах к Берлину русские потерпят самое жестокое
поражение из всех, какие они терпели до сих пор. Однако генералы были не
столь глупы и на военном совещании, состоявшемся после праздничной
церемонии, стали убеждать Гитлера покинуть Берлин и двинуться на юг. "Через
день или два, - объясняли они, - русские перережут последний на этом
направлении коридор для отхода". Гитлер колебался. Он не сказал ни да, ни
нет. Очевидно, он никак не мог осознать тот устрашающий факт, что столица
третьего рейха вот-вот будет захвачена русскими, армии которых, как он
уверял много лет назад, "полностью уничтожены". В качестве уступки генералам
он согласился сформировать два отдельных командования на случай, если
американцы и русские соединятся на Эльбе. Тогда адмирал Дениц возглавит
северное командование, а Кессельринг - южное. В пригодности кандидатуры
последнего на этот пост фюрер не был вполне уверен.
В этот вечер началось массовое бегство из Берлина. Два самых доверенных
лица и испытанных сподвижника - Гиммлер и Геринг оказались в числе
покидавших столицу. Геринг уходил с колонной автомобилей и грузовиков,
доверху набитых трофеями и имуществом из его сказочно богатого поместья
Каринхалле. Каждый из этих нацистов старой гвардии покидал Берлин в
уверенности, что любимого фюрера скоро не станет и именно он придет ему на
смену.
Им не довелось увидеть его снова, как, впрочем, и Риббентропу, который
в тот же день, поздно вечером, поспешил в места более безопасные.
Но Гитлер все еще не сдавался. На другой день после своего рождения он
приказал генералу войск СС Феликсу Штейнеру нанести контрудар по русским в
районе южнее пригорода Берлина. Предполагалось бросить в бой всех солдат,
каких только можно обнаружить в Берлине и его окрестностях, в том числе и из
наземных служб люфтваффе.
"Каждый командир, который уклонится от выполнения приказа и не бросит в
бой свои войска, - кричал Гитлер на генерала Кол-лера, оставшегося за
командующего ВВС, - поплатится жизнью в течение пяти часов. Вы лично головой
отвечаете за то, чтобы все до последнего солдата были брошены в бой".
Весь этот день и большую часть следующего Гитлер нетерпеливо ждал
результатов контрудара Штейнера. Но не было предпринято даже попытки, чтобы
провести его, поскольку существовал он лишь в воспаленном мозгу отчаявшегося
диктатора. Когда же до него наконец дошел смысл происходящего, разразилась
буря.
22 апреля обозначился последний поворот на пути Гитлера к краху. С
раннего утра до 3 часов пополудни, как и предыдущий день, он сидел на
телефоне и пытался выяснить на различных КП, как развивается контрудар
Штейиера. Никто ничего не знал. Ни самолеты генерала Коллера, ни командиры
наземных частей обнаружить его не сумели, хотя предположительно он должен
был наноситься в двух-трех километрах к югу от столицы. Даже Штейнера, хотя
он-то существовал, невозможно было обнаружить, не говоря о его армии.
Буря разразилась на дневном совещании, состоявшемся в 3 часа в бункере
Разозленный Гитлер потребовал доклада о действиях Штейнера. Но ни у Кейтеля,
ни у Йодля, ни у кого другого сведений на этот счет не было. У генералов
имелись новости совсем иного свойства. Отвод войск с позиций севернее
Берлина для поддержки Штейнера настолько ослабил там фронт, что это привело
к прорыву русских, танки которых пересекли черту города.
Для верховного главнокомандующего это оказалось слишком. Все оставшиеся
в живых свидетельствуют, что он полностью потерял контроль над собой. Так он
еще никогда не бесновался. "Это конец, - пронзительно завизжал он. - Все
меня покинули. Кругом измена, ложь, продажность, трусость. Все, кончено.
Прекрасно. Я остаюсь в Берлине. Я лично возьму на себя руководство обороной
столицы третьего рейха. Остальные могут убираться куда хотят. Здесь я и
встречу свой конец".
Присутствовавшие запротестовали. Они говорили, что еще есть надежда,
если фюрер отступит на юг. В Чехословакии сосредоточены группа армий
фельдмаршала Фердинанда Шернера и значительные силы Кессельринга. Дениц,
который выехал на северо-запад принять командование войсками, и Гиммлер,
который, как мы убедимся, по-прежнему вел собственную игру, звонили фюреру,
убеждая его покинуть Берлин. Даже Риббентроп связался с ним по телефону и
сообщил, что готов организовать "дипломатический переворот", который все
спасет. Но Гитлер уже никому из них не верил, даже "второму Бисмарку", как
однажды в минуту расположения он, не подумав, назвал своего министра
иностранных дел. Он сказал, что принял наконец решение. И, чтобы показать,
что это решение бесповоротно, он вызвал секретаря и в их присутствии
продиктовал заявление, которое следовало немедленно зачитать по радио. В нем
говорилось, что фюрер остается в Берлине и будет оборонять его до конца.
Затем Гитлер послал за Геббельсом и пригласил его с женой и шестью
детьми переехать в бункер из своего сильно пострадавшего от бомбежек дома,
расположенного на Вильгельмштрассе. Он был уверен, что по крайней мере этот
фанатичный приверженец останется при нем вместе с семьей до конца. Потом
Гитлер занялся своими бумагами, отобрав те, которые, на его взгляд,
следовало уничтожить, и передал одному из своих адъютантов - Юлиусу Шаубу,
который вынес их в сад и сжег.
Наконец, вечером он вызвал к себе Кейтеля и Йодля и приказал им
двинуться на юг и взять на себя непосредственное руководство оставшимися
войсками. Оба генерала, находившиеся рядом с Гитлером всю войну, оставили
довольно красочное описание последнего расставания с верховным
главнокомандующим. Кейтель, который ни разу не ослушался приказа фюрера,
даже когда тот повелевал совершать самые подлые военные преступления,
промолчал. В отличие от него Йодль, лакействовавший в меньшей степени,
ответил. В глазах этого солдата, который, несмотря на фанатичную преданность
и верную службу фюреру, еще хранил верность военным традициям, верховный
главнокомандующий бросал свои войска, перекладывая в момент катастрофы
ответственность на них.
"Вы не сможете руководить отсюда, - сказал Йодль. - Если рядом с вами
не будет штаба, как вы сможете вообще чем-либо управлять?"
"Что ж, тогда Геринг там примет руководство на себя", - возразил
Гитлер.
Один из присутствовавших заметил, что ни один солдат не будет сражаться
за рейхсмаршала, и Гитлер прервал его: "Что вы имеете в виду под словом
"сражаться"? Сколько осталось сражаться? Всего ничего". Даже у безумного
завоевателя спала наконец пелена с глаз.
Или боги на мгновение ниспослали ему просветление в эти последние дни
его жизни, похожие на кошмар наяву.
Вспышки неистовой ярости у фюрера 22 апреля и его решение остаться в
Берлине не прошли без последствий. Когда Гиммлер, который находился в
Хоэнлихене, северо-западнее Берлина, получил от Германа Фегелейна, своего
офицера связи из штаба СС, отчет по телефону, он воскликнул в присутствии
подчиненных: "В Берлине все с ума посходили. Что же мне делать?" "Поезжайте
прямо в Берлин", - ответил один из главных его помощников Готлиб Бергер,
начальник штаба СС. Бергер был одним из тех простодушных немцев, которые
искренне верили в национал-социализм. Он и понятия не имел о том, что его
досточтимый шеф Гиммлер, подстрекаемый Вальтером Шелленбергом, уже установил
контакт со шведским графом Фольке Бернадоттом относительно капитуляции
немецких армий на Западе. "Я еду в Берлин, - сказал Бергер Гиммлеру, - и ваш
долг состоит в том же".
В тот же вечер Бергер, а не Гиммлер, отправился в Берлин, и поездка его
представляет интерес благодаря описанию, оставленному им как очевидцем
принятия Гитлером важнейшего решения. Когда Бергер прибыл в Берлин, снаряды
русских уже рвались неподалеку от канцелярии. Вид Гитлера, который казался
"сломленным, конченым человеком", потряс его. Бергер осмелился выразить
восхищение решением Гитлера остаться в Берлине. По его словам, он сказал
Гитлеру: "Невозможно покинуть народ после того, как он держался так долго и
так верно". И снова эти слова привели фюрера в ярость.
"Все это время, - позднее вспоминал Бергер, - фюрер не произнес ни
слова. Затем он вдруг выкрикнул: "Все меня обманули! Никто не сказал мне
правды. Вооруженные силы лгали мне". И далее в том же духе все громче и
громче. Затем лицо его сделалось фиолетово-багровым. Я подумал, что в любой
момент у него может случиться удар".
Бергер был также главой администрации Гиммлера по вопросам
военнопленных, и после того, как фюрер успокоился, они обсудили судьбу
именитых английских, французских и американских пленных, а также таких
немцев, как Гальдер и Шахт, и бывшего австрийского канцлера Шушнига, которых
перемещали на юго-восток, чтобы не допустить освобождения их американцами,
продвигавшимися в глубь Германии. В эту ночь Бергеру предстояло вылететь в
Баварию и заняться их судьбой. Собеседники обсудили, кроме того, сообщения о
сепаратистских выступлениях в Австрии и Баварии. Мысль о том, что в его
родной Австрии и на его второй родине - Баварии может вспыхнуть мятеж, вновь
вызвала у Гитлера конвульсии.
"У него тряслась рука, нога и голова, и он, по словам Бергера,
продолжал повторять: "Расстрелять их всех! Расстрелять их всех!"
Означал ли этот приказ расстрелять всех сепаратистов или всех именитых
пленных, а может, и тех и других, Бергеру было неясно. И этот недалекий
человек, очевидно, решил расстрелять всех подряд.

Попытки Геринга и Гиммлера взять власть в свои руки

Генерал Коллер воздержался от участия в совещании у Гитлера 22 апреля.
На нем лежала ответственность за люфтваффе, и, как отмечает он в своем
дневнике, он бы не вынес, если бы его оскорбляли целый день. Его офицер
связи в бункере генерал Эккард Кристиан позвонил ему в 6.15 вечера и
прерывающимся голосом едва слышно произнес: "Здесь происходят исторические
события, решающие для исхода войны". Часа два спустя Кристиан прибыл в штаб
ВВС в Вильдпарк-Вердер, расположенный на окраине Берлина, чтобы лично
доложить обо всем Коллеру.
"Фюрер сломлен!" - задыхаясь произнес Кристиан, убежденный нацист,
женатый на одной из секретарш Гитлера. Разобрать что-либо помимо того, что
фюрер решил встретить свой конец в Берлине и сжигает бумаги, было
невозможно. Поэтому начальник штаба люфтваффе, несмотря на сильную бомбежку,
которую только что начали англичане, срочно вылетел в ставку. Он собирался
разыскать Йодля и выяснить, что же произошло в тот день в бункере.
Йодля он нашел в Крампнице, расположенном между Берлином и Потсдамом,
где лишившееся фюрера верховное командование организовало временную ставку.
Тот поведал своему другу из ВВС всю печальную историю от начала до конца. По
секрету он сообщил также то, о чем еще никто не говорил Коллеру и что должно
было привести к развязке в ближайшие страшные дни.
"Когда дело доходит до переговоров (о мире), - сказал однажды Кейтелю и
Йодлю фюрер, - Геринг больше подходит, чем я. У Геринга это получается
намного лучше, он умеет гораздо быстрее поладить с другой стороной". Теперь
Йодль повторил это Коллеру. Генерал ВВС понял, что его долг - немедленно
лететь к Герингу. Объяснять сложившуюся обстановку в радиограмме было
затруднительно, да и опасно, учитывая, что противник прослушивал эфир. Если
Герингу, которого Гитлер еще несколько лет назад официально назначил своим
преемником, предстоит вступить в переговоры о мире, как предлагает фюрер,
следовательно, нельзя терять ни минуты. Йодль с этим согласился. В 3.20 ночи
23 апреля Коллер поднялся в воздух на истребителе, который сразу взял курс
на Мюнхен.
Днем он прибыл в Оберзальцберг и доставил известие рейхсмаршалу.
Геринг, который, мягко говоря, давно с нетерпением ждал того дня, когда
сменит Гитлера, проявил тем не менее большую осмотрительность, чем можно
было ожидать. Он не хотел стать жертвой своего смертельного врага - Бормана.
Предосторожность, как оказалось, была вполне оправданной. Он даже вспотел,
решая вставшую перед ним дилемму. "Если я начну сейчас действовать, -
говорил он своим советникам, - меня могут заклеймить как предателя. Если же
я буду бездействовать, меня обвинят в том, что я ничего не предпринял в час
испытания".
Геринг послал за Гансом Ламмерсом, статс-секретарем рейхсканцелярии,
который находился в Берхтесгадене, чтобы получить у него юридическую
консультацию, а также достал из своего сейфа копию декрета фюрера от 29 июня
1941 года. Декрет определял все четко. Он предусматривал, что в случае
смерти Гитлера его преемником становится Геринг. В случае временной
неспособности Гитлера руководить государством Геринг действует в качестве
его заместителя. Все согласились с тем, что, оставшись погибать в Берлине,
лишенный в свои последние часы возможности руководить военными и
государственными делами, Гитлер неспособен выполнять эти функции, поэтому
долг Геринга согласно декрету - взять власть в свои руки.
Тем не менее рейхсмаршал очень тщательно составил текст телеграммы. Он
хотел быть твердо уверенным, что власть действительно передается ему.

Мой фюрер!

Ввиду вашего решения оставаться в крепости Берлин, согласны ли Вы,
чтобы я немедленно принял на себя общее руководство рейхом при полной
свободе действий в стране и за ее пределами в качестве Вашего заместителя в
соответствии с Вашим декретом от 29 июня 1941 года? Если до 10 часов вечера
сегодня не последует ответа, я буду считать само собой разумеющимся, что Вы
утратили свободу действий и что возникли условия вступления в силу Вашего
декрета. Я также буду действовать в высших интересах нашей страны и нашего
народа. Вы знаете, какие чувства я питаю к Вам в этот тяжкий час моей жизни.
У меня нет слов, чтобы выразить это. Да защитит Вас всевышний и направит к
нам сюда как можно скорее, несмотря ни на что.
Верный Вам
Герман Геринг.

Последние посетители бункера

Бункер Адольфа Гитлера

Тем временем еще два интересных посетителя прибыли в напоминавший
сумасшедший дом бункер Гитлера: Ханна Рейч, отважная летчица-испытатель,
которую отличала помимо прочих достоинств глубокая ненависть к Герингу, и
генерал Риттер фон Грейм, которому 24 апреля было приказано. прибыть из
Мюнхена к верховному командующему, что он и сделал. Правда, вечером 26-го,
когда они подлетали к Берлину, их самолет был подбит над Тиргартеном русской
зениткой и генералу Грейму раздробило ногу.
Гитлер пришел в операционную, где врач перевязывал рану генерала.
Гитлер: Вам известно, зачем я вас вызвал?
Грейм: Нет, мой фюрер.
Гитлер: Герман Геринг предал меня и фатерланд и дезертировал. Он
установил за моей спиной контакт с врагом. Его действия нельзя расценить
иначе как трусость. Вопреки приказу он бежал в Берхтесгаден, чтобы спасти
себя. Оттуда он направил мне непочтительную радиограмму. Это был...
"Здесь, - вспоминает Ханна Рейч, присутствовавшая при разговоре, - лицо
фюрера задергалось, дыхание стало тяжелым и прерывистым".
Гитлер: ...Ультиматум! Грубый ультиматум! Теперь ничего не осталось.
Ничто меня не миновало. Нет таких измен, такого предательства, которых бы я
не испытал. Присяге не верны, честью не дорожат. А теперь еще и это! Ничего
не осталось. Нет такого зла, которого бы мне не причинили.
Я приказал немедленно арестовать Геринга как предателя рейха. Снял его
со всех постов, изгнал из всех организаций. Вот почему я вызвал вас!
После этого он назначил обескураженного генерала, лежавшего на койке,
новым главнокомандующим люфтваффе. Назначение это Гитлер мог бы объявить по
радио. Это позволило бы Грейму избежать увечья и находиться в штабе ВВС -
единственном месте, откуда еще можно было руководить тем, что осталось от
ВВС.
Три дня спустя Гитлер приказал Грейму, который к этому времени, подобно
фрейлейн Рейч, ожидал и желал смерти в бункере рядом с фюрером, вылететь на
место и разобраться с новой изменой. А измена среди главарей третьего рейха,
как мы видели, не сводилась к действиям Германа Геринга.
В течение этих трех дней Ханне Рейч представились широкие возможности
наблюдать за жизнью безумцев в подземном сумасшедшем доме и, конечно,
участвовать в ней. Поскольку эмоционально она была столь же неустойчива, как
и приютивший ее высокопоставленный хозяин, ее записи носят зловещий и
одновременно мелодраматический характер. И тем не менее в основном они,
очевидно, соответствуют действительности и даже достаточно полны, поскольку
подтверждаются свидетельствами других очевидцев, что делает их важным
документом заключительной главы истории рейха.
Ночью 26 апреля после ее прибытия с генералом Греймом русские снаряды
начали падать на канцелярию, и доносившиеся сверху глухие звуки взрывов и
рушившихся стен только усугубляли напряженность в бункере. Гитлер отвел
летчицу в сторону.
- Мой фюрер, почему вы остаетесь здесь? - спросила она. - Почему
Германия должна вас лишиться?! Фюрер должен жить, чтобы жила Германия. Этого
требует народ.
- Нет, Ханна, - ответил, по ее словам, фюрер. - Если я умру, то умру за
честь нашей страны, потому что, как солдат, я должен подчиняться своему же
приказу - защищать Берлин до конца. Моя дорогая девочка, - продолжал он, - я
не предполагал, что все так случится. Я твердо верил, что мы сумеем защитить
Берлин на берегах Одера... Когда все наши усилия закончились ничем, я
ужаснулся сильнее, чем все остальные. Позднее, когда началось окружение
города... я посчитал, что, оставаясь в Берлине, подам пример всем наземным
войскам и они придут на выручку городу... Но, моя Ханна, я все еще надеюсь.
Армия генерала Венка подходит с юга. Он должен - и сумеет - отогнать русских
достаточно далеко, чтобы спасти наш народ. Мы отступим, но будем держаться.
В таком настроении пребывал Гитлер в начале вечера. Он все еще
надеялся, что генерал Венк освободит Берлин. Но буквально через несколько
минут, когда обстрел русскими канцелярии усилился, он снова впал в отчаяние.
Он вручил Рейч капсулы с ядом: одну - для нее самой, другую - для Грейма.
"Ханна, - сказал он, - ты из тех, кто умрет со мной... Я не хочу, чтобы
хоть один из нас попал живым в руки русских, я не хочу, чтобы они нашли наши
тела. Тело Евы и мое тело сожгут. А ты выбирай свой путь".
Ханна отнесла капсулу с ядом Грейму, и они решили, что, если
"действительно придет конец", они проглотят яд и затем для верности выдернут
чеку из тяжелой гранаты и плотно прижмут ее к себе.
28-го у Гитлера, судя по всему, появились новые надежды или по крайней
мере иллюзии. Он радировал Кейтелю: "Я ожидаю ослабления нажима на Берлин.
Что делает армия Генриха? Где Венк? Что происходит с 9-й армией? Когда Венк
соединится с 9-й армией?"
Рейч описывает, как в этот день верховный главнокомандующий беспокойно
ходил "по убежищу, размахивая картой автодорог, которая быстро расползалась
в его потных руках, и обсуждал с любым, кто готов был его слушать, план
кампании Венка".
Но "кампания" Венка, как и "удар" Штейнера неделей раньше, существовала
лишь в воображении фюрера. Армия Венка была уже уничтожена, как и 9-я армия.
Севернее Берлина армия Генриха {Гиммлера - Прим. пер.} быстро откатывалась
на Запад, чтобы сдаться западным союзникам, а не русским.
Весь день 28 апреля доведенные до отчаяния обитатели бункера ждали
результатов контратак этих трех армий, особенно армии Венка. Русские клинья
уже были на расстоянии нескольких кварталов от канцелярии и медленно к ней
приближались по нескольким улицам с востока и с севера, а также через
Тиргартен. Когда от идущих на помощь войск не поступило никаких известий,
Гитлер, подстрекаемый Борманом, заподозрил новые вероломства. В 8 вечера
Борман направил радиограмму Деницу:
"Вместо того чтобы побуждать войска продвигаться вперед во имя нашего
спасения, ответственные лица хранят молчание. Судя по всему, на смену
верности пришла измена. Мы остаемся здесь. Канцелярия лежит в развалинах".
Позднее, той же ночью, Борман послал еще одну телеграмму Деницу:
"Шернер, Венк и другие должны доказать свою верность фюреру, придя к
нему на помощь как можно скорее".
Теперь Борман говорил уже от своего имени. Гитлер решил умереть через
день или два, а Борман хотел жить. Ему, наверное, не быть преемником
Гитлера, но он хотел иметь возможность и в будущем нажимать на тайные
пружины за спиной любого, кто придет к власти.
В ту же ночь и адмирал Фосс отправил телеграмму Деницу, известив его,
что связь с армией нарушена, и потребовал срочно сообщить по радиоканалам
флота о важнейших событиях в мире. Вскоре поступили некоторые новости, но не
с флота, а из министерства пропаганды, с его постов прослушивания. Для
Адольфа Гитлера новости оказались убийственными.
Помимо Бормана в бункере находился еще один нацистский деятель,
желавший остаться в живых. Это был Герман Фегелейн, представитель Гиммлера
при ставке, типичный образец немца, выдвинувшегося при правлении Гитлера.
Бывший конюх, затем жокей, совершенно необразованный, он являлся протеже
пресловутого Кристиана Вебера, одного из старых товарищей Гитлера по партии.
После 1933 года посредством махинаций Вебер сколотил солидное состояние и,
будучи помешан на лошадях, завел большую конюшню скакунов. При поддержке
Вебера Фегелейн сумел высоко подняться в третьем рейхе. Он стал генералом
войск СС, а в 1944 году вскоре после назначения офицером связи Гиммлера при
ставке фюрера он еще более укрепил свои позиции в верхах, женившись на
сестре Евы Браун Гретель. Все оставшиеся в живых главари СС единодушно
отмечают, что Фегелейн, сговорившись с Борманом, не раздумывая предал
Гитлеру своего эсэсовского шефа Гиммлера. Этот пользовавшийся дурной
репутацией неграмотный и невежественный человек, каким был Фегелейн,
казалось, обладал удивительным инстинктом самосохранения. Он умел вовремя
определить, тонет корабль или нет.
26 апреля он потихоньку покинул бункер. На следующий вечер Гитлер
обнаружил его исчезновение. У фюрера, и без того настороженного, возникло
подозрение, и он немедленно выслал группу эсэсовцев на розыски пропавшего.
Его обнаружили уже в гражданской одежде у себя дома в районе Шарлоттенбурга,
который вот-вот должны были захватить русские. Его доставили в канцелярию и
там, лишив звания обер-группенфюрера СС, посадили под арест. Попытка
Фегелейна дезертировать породила у Гитлера подозрения относительно Гиммлера.
Что замышлял шеф СС теперь, покинув Берлин? Известий не поступало с тех пор,
как его офицер связи Фегелейн оставил свой пост. Теперь новости наконец
прибыли.
День 28 апреля, как мы убедились, выдался для обитателей бункера
тяжелый. Русские подходили все ближе. Долгожданного известия о контратаке
Венка все не поступало. В отчаянии осажденные запросили по радиосети ВМС о
положении за пределами осажденного города.
Пост радиоподслушивания в министерстве пропаганды поймал переданное
радиостанцией Би-би-си из Лондона сообщение о происходящих за пределами
Берлина событиях. Агентство Рейтер передало вечером 28 апреля из Стокгольма
настолько сенсационное и невероятное сообщение, что один из помощников
Геббельса, Гейнц Лоренц, стремглав бросился через изрытую снарядами площадь
в бункер. Он принес своему министру и фюреру несколько экземпляров записи
этого сообщения.
Известие, по словам Ханны Рейч, "обрушилось на общество как смертельный
удар. Мужчины и женщины кричали от бешенства, страха и отчаяния, их голоса
слились в одном эмоциональном спазме". У Гитлера он был намного сильнее, чем
у остальных. По словам летчицы, "он бесновался как сумасшедший".
Генрих Гиммлер, "верный Генрих", тоже бежал с тонущего корабля рейха. В
сообщении агентства Рейтер говорилось о его тайных переговорах с графом
Бернадоттом и о готовности немецких армий сдаться на Западе Эйзенхауэру.
Для Гитлера, который никогда не сомневался в абсолютной преданности
Гиммлера, это был тягчайший удар. "Лицо его, - вспоминала Рейч, - стало
багрово-красным и буквально неузнаваемым... После довольно продолжительного
приступа гнева и возмущения Гитлер впал в какое-то оцепенение, и на
некоторое время в бункере воцарилась тишина". Геринг по крайней мере
попросил у фюрера разрешение продолжить его дело. А "верный" шеф СС и
рейхсфюрер вероломно вступил в контакт с врагом, ни словом не уведомив об
этом Гитлера. И Гитлер заявил своим приспешникам, когда немного пришел в
себя, что это - подлейший акт предательства, с каким он когда-либо
сталкивался.
Этот удар наряду с известием, полученным несколько минут спустя о том,
что русские приближаются к Потсдамерплац, расположенной всего в квартале от
бункера, и, вероятно, начнут штурм канцелярии утром 30 апреля, то есть через
30 часов, означал, что конец наступает. Это вынудило Гитлера принять
последние в его жизни решения. Перед рассветом он вступил в брак с Евой
Браун, затем изложил свою последнюю волю, составил завещание, отправил
Грейма и Ханну Рейч собирать остатки люфтваффе для массированной
бомбардировки русских войск, приближавшихся к канцелярии, а также приказал
им двоим арестовать предателя Гиммлера.
"После меня во главе государства никогда не станет предатель! - сказал,
по словам Ханны, Гитлер. - И вы должны обеспечить, чтобы этого не
произошло".
Гитлер сгорал от нетерпения отомстить Гиммлеру. У него в руках был
офицер связи шефа СС Фегелейн. Этого бывшего жокея и нынешнего генерала СС
тотчас доставили из камеры, тщательно допросили на предмет измены Гиммлера,
обвинили в соучастии и по приказу фюрера вывели в сад канцелярии, где и
расстреляли. Фегелейну не помогло даже то, что он был женат на сестре Евы
Браун. А Ева и пальцем не шевельнула, чтобы спасти жизнь своего зятя.
В ночь на 29 апреля, где-то между часом и тремя, Гитлер вступил в брак
с Евой Браун. Он исполнил желание своей любовницы, увенчав ее законными
узами в награду за верность до конца.

Последняя воля и завещание Гитлера

Как и желал того Гитлер, оба эти документа сохранились. Подобно другим
его документам, они имеют важное значение для нашего повествования. Они
подтверждают, что человек, который железной рукой правил Германией более
двенадцати лет, а большей частью Европы - четыре года, ничему не научился.
Даже неудачи и сокрушительное поражение ничему его не научили.
Правда, в последние часы жизни он вернулся мысленно к дням своей
бесшабашной юности, прошедшей в Вене, к шумным сборищам в мюнхенских пивных,
где он клял евреев за все беды на свете, к надуманным вселенским теориям и
сетованиям на то, что судьба вновь обманула Германию, лишив ее победы и
завоеваний. Эту прощальную речь, адресованную германской нации и всему миру,
которая должна была стать и заключительным обращением к истории, Адольф
Гитлер составил из пустых, рассчитанных на дешевый эффект фраз, надерганных
из "Майн кампф", добавив к ним свои лживые измышления. Эта речь была
закономерной эпитафией тирану, которого абсолютная власть совершенно
развратила и уничтожила.
"Политическое завещание", как он назвал его, делится на две части.
Первая представляет собой обращение к потомкам, вторая - его особые
установки на будущее.
"Прошло более тридцати лет с тех пор, как я, будучи добровольцем, внес
свой скромный вклад в первую мировую войну, навязанную рейху.
За эти три десятилетия всеми моими помыслами, действиями и жизнью
руководили только любовь и преданность моему народу. Они дали мне силу
принимать самые трудные решения, которые когда-либо выпадали на долю
смертному...
Это неправда, что я или кто-либо другой в Германии хотел войны в 1939
году. Ее жаждали и спровоцировали те государственные деятели других стран,
которые либо сами были еврейского происхождения, либо работали во имя
интересов евреев.

Я внес слишком много предложений по ограничению вооружений и контролю
над ними, чего потомки никогда не смогут сбросить со счетов, когда будет
решаться вопрос, лежит ли ответственность за развязывание этой войны на мне.
Далее, я никогда не хотел, чтобы вслед за ужасной первой мировой войной
возникла вторая мировая война, будь то просив Англии или против Америки.
Пройдут века, но из руин наших городов и памятников всегда будет восставать
ненависть к тем, кто несет полную ответственность за эту войну. Люди,
которых мы должны благодарить за все это, - международное еврейство и его
пособники".
Затем Гитлер повторил ложь о том, что за три дня до нападения на Польшу
он предложил британскому правительству разумное решение польско-германской
проблемы.
"Мое предложение отвергли только потому, что правящая клика Англии
хотела войны, частично по коммерческим соображениям, частично потому, что
поддалась пропаганде, распространяемой международным еврейством".
Он возложил всю ответственность, причем не только за миллионы погибших
на полях сражений и в разбомбленных городах, но и за массовое истребление
евреев по его личному приказу, на самих евреев.
Потом последовали призывы ко всем немцам "не прекращать борьбы". В
заключение он был вынужден признать, что с национал-социализмом на время
покончено, но тут же заверил соотечественников, что жертвы, принесенные
солдатами и им самим, посеют зерна, которые однажды дадут всходы
"возродившегося во славе национал-социалистского движения истинно единой
нации".
Во второй части "политического завещания" рассматривается вопрос о
преемнике. Хотя третий рейх был охвачен огнем и сотрясался от взрывов,
Гитлер не мог позволить себе умереть, не назвав преемника и не продиктовав
точного состава правительства, которое тот должен будет назначить. Но прежде
он постарался ликвидировать бывших преемников.
"На пороге смерти я изгоняю из партии бывшего рейхсмаршала Геринга
Германа и лишаю его всех прав, которые предоставлялись ему декретом от 20
июня 1941 года... Вместо него я назначаю адмирала Деница президентом рейха и
верховным главнокомандующим вооруженными силами.
На пороге смерти я изгоняю из партии и со всех государственных постов
бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Гиммлера Генриха".
Руководители армии, ВВС и СС, как он считал, предали его, украли у него
победу. Поэтому единственным его преемником может стать лишь руководитель
флота, который представлял весьма незначительную силу, чтобы играть большую
роль в захватнической войне. Это была последняя насмешка над армией, на
которую легла основная тяжесть сражений и которая понесла наибольшие потери
в войне. Это было и последним поношением двух лиц, которые наряду с
Геббельсом были его наиболее близкими приспешниками с первых дней
существования партии.
"Не говоря уже о вероломстве по отношению ко мне, Геринг и Гиммлер
запятнали несмываемым позором всю нацию, тайно вступив в переговоры с врагом
без моего ведома и вопреки моей воле. Они также пытались незаконным путем
захватить власть в государстве".
Изгнав предателей и назначив преемника, Гитлер принялся наставлять
Деница в отношении того, кто должен войти в его новое правительство. Все
это, по его утверждению, "достойные люди, которые выполнят задачу
продолжения войны всеми возможными средствами". Геббельс должен был стать
канцлером, а Борман занять новый пост министра партии. Зейсс-Инкварт,
австрийский квислинг и недавний палач Голландии, должен был стать министром
иностранных дел. Имя Шпеера, как и Риббентропа, в составе правительства не
упоминалось. Но граф Шверин фон Крозиг, который с момента назначения его
Папеном в 1932 году оставался министром финансов, и теперь сохранил свой
пост. Человек этот был глуп, но, надо признать, обладал удивительным
талантом самосохранения.
Гитлер не только назвал состав правительства при своем преемнике, но и
дал последнее, типичное для него наставление относительно его деятельности.
"Превыше всего я требую, чтобы правительство и народ максимально
защищали расовые законы и беспощадно противостояли отравителю всех наций -
международному еврейству".
И затем прощальное слово - последнее письменное свидетельство о жизни
этого безумного гения.
"Все усилия и жертвы германского народа в этой войне так велики, что я
даже не могу допустить мысли, что они были напрасны. Нашей целью по-прежнему
должно оставаться приобретение для германского народа территорий на
Востоке".
Последняя фраза взята прямо из "Майн кампф". Гитлер начал свою жизнь
как политик с навязчивой идеей, что для избранной немецкой нации необходимо
завоевать территории на Востоке. С этой же идеей он свою жизнь и заканчивал.
Миллионы убитых немцев, миллионы разрушенных бомбами немецких домов и даже
сокрушительное поражение немецкой нации не убедили его, что грабеж земель
славянских народов на Востоке, не говоря уже о морали, это тщетная
тевтонская мечта.

Смерть Гитлера

29 апреля, во второй половине дня, из внешнего мира в бункер поступило
последнее известие. Собрат по фашистской диктатуре и партнер по агрессии
Муссолини нашел свою погибель, которую разделила с ним его любовница Клара
Петаччи.
26 апреля их поймали итальянские партизаны. Произошло это в тот момент,
когда они пытались бежать из своего убежища в Комо в Швейцарию. Через два
дня их казнили. Субботним вечером 28 апреля их тела были перевезены на
грузовике в Милан и выброшены из кузова прямо на площадь. На следующий день
их подвесили за ноги на фонарных столбах. Затем веревки перерезали, и
остаток выходного дня они лежали в сточной канаве, отданные на поругание
итальянцам. Первого мая Бенито Муссолини был похоронен рядом со своей
любовницей на миланском кладбище Симитеро Маджиоре, на участке для бедных.
Достигнув последней степени деградации, дуче и фашизм канули в Лету.
Насколько подробно были сообщены Гитлеру обстоятельства столь позорного
конца дуче, осталось неизвестно. Можно лишь предположить, что, если бы он
узнал о них, это лишь ускорило бы его решимость не допустить, чтобы ни он
сам, ни его невеста ни живыми ни мертвыми не стали частью "спектакля,
разыгранного евреями для развлечения еврейских истеричных масс", как он
только что написал в своем завещании.

Не таков был Борман. У этой темной личности осталось еще немало дел.
Его собственные шансы уцелеть, по всей видимости, уменьшились. Промежуток
времени между смертью фюрера и приходом русских, в течение которого он имел
бы возможность бежать к Деницу, мог оказаться совсем непродолжительным. Если
же шансов не представится, то Борман, пока фюрер оставался в живых, мог
отдавать приказы от его имени и имел время по крайней мере отыграться на
"предателях". В эту последнюю ночь он направил еще одну депешу Деницу:
"Дениц, с каждым днем у нас усиливается впечатление, что дивизии на
Берлинском театре военных действий уже в течение нескольких дней
бездействуют. Все доклады, которые мы получаем, контролируются,
задерживаются или искажаются Кейтелем... Фюрер приказывает вам действовать
немедленно и беспощадно против любых изменников".
И затем, хотя он знал, что Гитлеру осталось жить считанные часы,
добавил постскриптум: "Фюрер жив и руководит обороной Берлина".
Но оборонять Берлин было уже невозможно. Русские заняли почти весь
город, и вопрос мог стоять только об обороне канцелярии. Но и она была
обречена, как о том узнали Гитлер и Борман 30 апреля на последнем совещании.
Русские подошли к восточной окраине Тиргартена и ворвались на Потсдамерплац.
Они находились всего в квартале от бункера. Настал час, когда Гитлер должен
был осуществить свое решение.
У Гитлера и Евы Браун в отличие от Геббельса не было проблем с детьми.
Они написали прощальные письма родным и знакомым и удалились в свои комнаты.
Снаружи, в проходе, стояли в ожидании Геббельс, Борман и еще несколько
человек. Через несколько минут раздался пистолетный выстрел. Они ждали
второго, но воцарилась тишина. Подождав немного, они вошли в комнату фюрера.
Тело Адольфа Гитлера лежало распростертым на диване, с которого стекала
кровь. Он покончил с собой выстрелом в рот. Рядом лежала Ева Браун. Оба
пистолета валялись на полу, но Ева не воспользовалась своим. Она приняла яд.
Это произошло в 3.30 пополудни в понедельник 30 апреля 1945 года, через
десять дней после того, как Гитлеру исполнилось 56 лет, и ровно через 12 лет
и 3 месяца после того, как он стал канцлером Германии и учредил третий рейх.
Последнему было суждено пережить его всего на неделю.
Похороны прошли по обычаю викингов. Речей не произносили: молчание
нарушали лишь разрывы русских снарядов в саду канцелярии. Камердинер Гитлера
Гейнц Линге и дежурный у входа вынесли тело фюрера, завернутое в армейское
темно-серое одеяло, скрывавшее изуродованное лицо. Кемпка опознал фюрера
лишь по торчавшим из-под одеяла черным брюкам и ботинкам, которые верховный
главнокомандующий обычно носил с темно-серым кителем. Тело Евы Браун Борман
вынес не прикрыв в коридор, где передал Кемпке.
Трупы перенесли в сад и во время затишья положили в одну из воронок,
облили бензином и подожгли. Прощавшиеся во главе с Геббельсом и Борманом
укрылись под козырьком запасного выхода из бункера и, пока языки пламени
поднимались все выше и выше, стояли вытянувшись и вскинув правую руку в
прощальном нацистском салюте. Церемония была короткой, поскольку снаряды
Красной Армии вновь начали рваться в саду, и все, кто еще оставался в живых,
укрылись в бункере, доверив пламени костра полностью стереть следы
пребывания на земле Адольфа Гитлера и его жены {Впоследствии обнаружить
останки не удалось, и это породило после войны слухи, будто Гитлер остался в
живых. Но допросы нескольких очевидцев офицерами английской и американской
разведок не оставляют сомнений на этот счет. Кемпка дал достаточно
убедительное объяснение, почему не были обнаружены обуглившиеся останки.
"Все следы были уничтожены полностью, - сказал он допрашивавшим, -
непрекращавшимся огнем русских". - Прим. авт.}.
У Геббельса и Бормана еще оставались нерешенные задачи в третьем рейхе,
лишившемся своего основателя и диктатора, хотя задачи эти были разные.
Прошло слишком мало времени, чтобы посыльные могли добраться до Деница
с завещанием фюрера, в котором он, Дениц, назначался его преемником. Теперь
адмирала предстояло известить об этом по радио. Но даже в этот момент, когда
власть ускользала из рук Бормана, он все еще колебался. Вкусившему власть
было непросто расстаться с ней так быстро. Наконец он отправил телеграмму:

Гросс-адмиралу Деницу
Вместо бывшего рейхсмаршала Геринга фюрер назначает свои

Ширер Уильям

Взлет и падение третьего рейха

ПРЕДИСЛОВИЕ

На одном из советско–американских симпозиумов по второй мировой войне, которые вот уже несколько лет проводятся поочередно в СССР и США, руководитель американской делегации, видный историк и знаток архивных документов профессор У. Кимболл заметил, что всем, кто интересуется историей гитлеровской Германии, событиями, потрясшими Европу и мир в 30–е и первую половину 40–х годов, следует прежде всего рекомендовать книгу У. Ширера «Взлет и падение третьего рейха». Учитывая, что на эту тему написаны тысячи книг и число их продолжает расти, такая оценка сама по себе примечательна. Во всяком случае, эта книга весьма полезна для читателей с любым уровнем знаний. Она неоднократно переиздавалась в США, переводилась во многих странах мира. Ныне стала возможной ее публикация и в СССР.

Уильям Ширер, родившийся в 1904 году, - известный американский историк и журналист. Был корреспондентом в Париже, Лондоне и Риме. С 1926 года по декабрь 1941–го находился в Германии, представляя «Чикаго трибюн», а затем «Коламбиа бродкастинг сервис». В дальнейшем с осени 1945–го вновь работал в Германии. Присутствовал на Нюрнбергском процессе. Является автором ряда книг, из которых наибольшую известность получила «Взлет и падение третьего рейха».

Уникальность книги - в ее документальности, обогащенной личным восприятием многих событии, их оценок непосредственными участниками, в глубоком анализе многих исторических явлений. Наибольшего накала при изложении исторического материала, что вполне закономерно, Ширер достигает именно при сочетании перечисленных факторов; там же, где личные наблюдения автора отсутствуют, книга грешит некоторым схематизмом. В указанном смысле первые книги, на мой взгляд, более обстоятельны, нежели последующие.

Труд представляет собой историю германского фашизма, начиная с возникновения нацистской партии и кончая разгромом гитлеровского рейха во второй мировой войне. Широко используя секретные документы государственных учреждений и различных ведомств Германии, материалы конференций и совещаний, записи доверительных переговоров нацистского руководства, дневники дипломатов, политиков и генералов, архивы МИДа, Германии, штабов верховного командования вермахта (ОКВ), сухопутных войск (ОКХ), военно–воздушных (ОКЛ) и военно–морских (ОКМ), воспоминания лиц из окружения Гитлера, показания обвиняемых и свидетелей на Нюрнбергском процессе, автор освещает узловые проблемы возникновения, становления, развития и крушения нацистской Германии и фашизма как общественного явления в целом. Лишь в нескольких местах, по словам Ширера, он прибегает к догадкам - там, где не оказалось документов. Но такие случаи автор старается оговаривать.

Книга выдержана в традициях умеренно–консервативной западной историографии с ее неприятием многих реалий советского общества. Вместе с тем объективная позиция автора способствует яркому и убедительному раскрытию фашизма как порождения империализма, смертельной угрозы существованию цивилизованного человечества, связей фашизма с монополиями и реакционной военщиной.

Рассматривая историю рейха, автор уделяет большое внимание довольно слабо освещенному в советской исторической литературе вопросу возникновения и становления нацистской партии, появления ее вождей. Подробно освещается биография Гитлера до первой мировой войны, когда он еще не определился как личность, и после принятия рокового для него и для мира решения посвятить свою жизнь политике завоевания для Германии «жизненного пространства», достижения мирового господства и уничтожения большевизма. При этом «угроза большевизма» неизменно использовалась в обоснование как внешней, так и внутренней политики Германии (например, при расправах с соперниками внутри нацистской партии - с Ремом и другими). Автор рисует обстановку, сложившуюся в Германии после ее поражения в первой мировой войне, становление Веймарской республики, исследует расстановку сил, причины возникновения нацистской партии как реакцию финансово–промышленных кругов на крепнущее рабочее движение. Эти круги не допускали гитлеровцев к штурвалу государственной машины до тех пор, пока могли управлять массами с помощью методов, присущих буржуазной демократии. Однако, как хорошо показано в книге, когда германский империализм утратил возможность бороться с рабочим движением испытанными методами, он обратился к нацистской партии и способствовал ее приходу к власти. Этого требовала и жажда реванша за проигранную войну, которой соответствовала агрессивная внешнеполитическая программа нацистов.